Платье было из красной тафты с объемной золотой вышивкой. Сшито оно было по немецкой моде, с широкой круглой юбкой и без шлейфа, но смотрелось тем не менее весьма изысканно и красиво. Руки, грудь и спину Анны протерли губкой, смоченной в теплой розовой воде. От принцессы Клевской исходил природный запах более резкий, чем обычно бывает у человеческого тела, и поэтому дамы, зная, насколько привередлив король, прилагали все усилия, чтобы замаскировать этот недостаток. После того, как на принцессу надели платье, Нисса принесла прекрасный комплект украшений из рубинов и алмазов – ожерелье и серьги-подвески. Густые светлые волосы принцессы убрали под сетку и на голову надели бархатную шапочку, расшитую великолепными жемчужинами.

– Король уже близко, – возвестила Кейт Кэри.

Принцессу сопроводили к выходу, и она сощурилась от яркого солнца после сумрачного шатра. Ей помогли сесть на белоснежную лошадь под парчовой попоной и седлом из прекрасно выделанной белой кожи. Ее личные лакеи также вскочили на коней, на них красовались ливреи с черным львом – эмблемой дома Клевских. Возглавлял процессию юный Ганс фон Графштейн со знаменем в руках – также с изображением черного льва.

Итак, Анна выехала навстречу будущему супругу, и король, заметив ее приближение, остановился и стал ждать. Когда она поравнялась с ним, Генрих галантно сдернул с головы шляпу и ослепительно улыбнулся, и в этот момент Анна Клевская увидела его таким, каким он когда-то был: самым красивым принцем христианского мира! Она улыбнулась ему в ответ, пока Ганс переводил официальные слова приветствия. И Анна вдруг с удивлением осознала, что некоторые из этих слов ей уже понятны.

– Ганс, я буду приветствовать его величество сначала по-английски, а потом ты можешь снова переводить, – велела она.

– Да, мадам.

– Я благодарю его величество за теплый прием, – сказала Анна. – Я постараюсь быть ему хорошей женой и хорошей матерью его детям.

Король слегка приподнял бровь. У принцессы был сильный акцент, но понимать ее можно было без труда.

– Мне сказали, что принцесса Клевская говорит только на родном языке, – заметил он, ни к кому особо не обращаясь.

– Ваше величество, ее высочество очень старается овладеть вашим языком, – пояснил Ганс. – Ее обучает леди Нисса Уиндхем, и другие девушки тоже. Принцесса очень хочет вам угодить, ваше королевское величество!

– В самом деле? – сухо переспросил король. Затем, вспомнив о собравшейся вокруг веселой толпе, наклонился вперед и под восторженные крики обнял наконец невесту.

Потом были улыбки, приветственные взмахи рук – и жених с невестой направились назад в шатер; впереди шли трубачи, а замыкали шествие члены Тайного совета, архиепископ и знатные лорды Англии и герцогства Клеве.

– Фламандская кобыла, – бормотал себе под нос король. – Меня женят на фламандской кобыле.

Перед входом в шатер королевская чета осушила любовный кубок, после чего принцессу усадили в украшенную резьбой и позолотой колесницу, чтобы ехать наконец в Гринвич. Вместе с ней сели матушка Леве – ранее няня Анны, а теперь главная фрейлина из Клеве – и супруга посла графиня Оверштейн. На бортах колесницы были вырезаны герцогский герб и черный лев Клеве. За каретой Анны следовали куда более скромные открытые кареты с дамами из свиты будущей королевы и все ее личные слуги. Был тут и пустой паланкин, драпированный малиновым бархатом и золотыми кистями – подарок Генриха будущей жене. Впереди процессии на одинаковых могучих гнедых жеребцах ехали слуги дома Клевских, все в черном бархате и серебре.

На всем пути следования процессию встречали толпы жителей Лондона.