— Посмотрите на меня, Алина! — строго велел доктор, и Лола против воли заглянула ему в глаза.

И снова эти темные бездонные глаза поманили ее за собой, и снова Лола хотела идти и идти за ним, идти куда угодно, идти и в дождь, и в зной, и сквозь песчаную бурю и сквозь ледяную пургу, идти далеко, до самого горизонта…

Наваждение прошло, как только он отвел свои глаза. Лола без сил откинулась на подушку.

— Слушайте меня внимательно, — сказал доктор гораздо мягче и взял ее руку, как будто считая пульс, — с вами ничего страшного не случилось. Никто вас не похищал, и вообще никто не хотел причинить вам вред. Верьте мне, Алина, я знаю вас достаточно близко. Вы в общем не больны, просто в последнее время вы отчего-то стали злоупотреблять наркотиками. Вы очень переживали, что никак не можете родить ребенка, да еще свекровь ваша, конечно, — не та женщина, у которой можно искать поддержки в трудную минуту. Наркотическую зависимость мы сняли, но не нужно вам объяснять, какой это серьезный стресс для организма. Поэтому вы…

— Я сошла с ума? — спросила Лола. — У меня такие ясные, отчетливые галлюцинации.

— Вовсе нет! — доктор отпустил ее руку. — Просто без наркотиков ваше сознание ищет другие способы ухода от действительности. Нужно отдохнуть, тогда у вас появятся силы, чтобы принять окружающий мир таким, как он есть. Вы мне верите? — снова он взглянул на нее своими зовущими глазами.

— Вам — да, — поспешно сказала Лола, — но если бы еще какие-нибудь доказательства…

— Да ради бога! — доктор рассмеялся. — Сказали бы сразу! Ничего нет проще!

Он покопался в ящиках туалетного столика и принес Лоле тоненькую книжечку. Дрожащей рукой Лола развернула паспорт. Буквы прыгали перед глазами.

«Кравчук Алина Сергеевна, — прочитала она, — год рождения одна тысяча девятьсот семьдесят шестой…»

— На фото взгляните, — предложил доктор.

На фотографии была она, Лола. Не такая, как сейчас, а несколько лет назад — как раз, когда меняла паспорт. Лола прекрасно помнила этот снимок, он ей не нравился, но на документах человек всегда выглядит удивительно серьезным, и глаза равнодушные.

— Ну? — весело спросил доктор. — Убедились? Вот и ладненько…

С этими словами он забрал у нее паспорт. Лола не сопротивлялась. Доктор снова говорил что-то о том, что надо много спать, хорошо кушать, двигаться — в общем, набираться сил. После этого он ушел, Лола даже не попрощалась с ним — не было сил шевелить языком. Она могла только думать.

«Такого просто не может быть! Не может быть, чтобы я превратилась в другого человека! Ведь я ощущаю себя Лолой, я все прекрасно помню, мое полное имя — Ольга Чижова, мне двадцать восемь лет, по образованию я — драматическая актриса, но сейчас не работаю в театре. А раньше — играла Офелию и Дездемону, и еще Беатриче из „Много шума из ничего“, и Виолу из „Двенадцатой ночи“. Критики очень хвалили меня в этой роли, и даже сам Пеликанский…»

Лола так ясно увидала блестящую лысину и черные усы Пеликанского, как будто он стоял рядом.

«И я так хорошо вижу свою квартиру, и чудесную розовую спальню, и гостиную, и кухню в сиреневых тонах. Кот Аскольд любит сидеть у батареи, клетка Перришона стоит на холодильнике. И Пу И, мой дорогой песик, как он там без меня? Неужели даже Пу И — плод моего больного воображения?»

Снова без стука открылась дверь и вошла знакомая горничная — плотная, коренастая, с круглым глуповатым лицом.