«Это не «Сазерак».

Всего в одной капле коктейля я узнала своего брата. Он был во всем: в медово-горчичном вкусе, оседающим на языке; в сладком травяном аромате, внушающем доверие, но отравляющем; в солнечном цвете напитка, навевающем воспоминания о бархатных цветочных лепестках. Если правильно растолочь их и выпить даже полстакана, сон пленит мгновенно. В первый раз, когда меня обманом заставили сделать это, умерла вся моя семья. Во второй раз могла умереть уже я.

«Не лакрица… а маттиола».

И никакой биттер пишо не смог бы ее замаскировать. Абсент притуплял вкус, сбивал с толку и путал, но недостаточно. В коктейле определенно была маттиола – любимая сонная трава Джулиана.

– За знакомство? – улыбнулся Дарий, поднимая свой стакан с бурбоном.

Секунда колебаний, которую он не заметил. Мимолетный взгляд на окно, за которым осталась вся моя надежда. Глубокий вздох перед тем, как впасть в отчаяние.

– За знакомство, – сказала я, осушая коктейль до последней капли.

III. Сад Прозерпины

– «Здесь, где цветов и злаков не выбьется росток, растет лес мертвых маков, безжизненный осок. И Прозерпина в чащах трав тех, дурман таящих, для непробудно спящих готовит сонный сок», – прочитал Джулиан, раскрыв томик Алджернона Чарльза Суинберна на коленях. – Ты знаешь, куда он везет тебя, милая Прозерпина?

Я фыркнула, подложив руки под голову, и с разочарованием взглянула на Джулиана:

– А тебе какая разница? Лучше продолжай читать.

Как всегда, сделав все наоборот, Джулиан захлопнул книгу и плюхнулся рядом – на податливую и упругую поверхность моего сна.

– Зачем ты выпила настой из маттиолы? – продолжил мучить меня расспросами он. – Я изощрялся, в чай ее подмешивал, с медом и розовым маслом толок… А можно было, оказывается, прямо сказать, что я собираюсь тебя отравить, и ты бы сама у меня кружку из рук выхватила!

– Твои шутки неуместны, – огрызнулась я, отворачиваясь в противоположную сторону, лишь бы не смотреть на эту улыбку, копирующую мою; эти волосы, цвет которых принадлежал мне, и эти черты лица, что я буду видеть в зеркале каждое утро до конца своей жизни. – У тебя никогда не было человека, которого ты поклялся вести за собой и защищать, но не уберег.

– Хм, разве? – Джулиан заворочался за моей спиной, и я вслепую пнула его в коленку. – У меня было даже несколько таких людей… Пока я их всех не убил. Однако твоя забота о Зои очень трогательна. Спустя столько времени… Лучше поздно, чем никогда, верно? Зои-Зои, бедная Зои…

От этого имени, повторенного моим мертвым братом-близнецом трижды, на сердце заскребли кошки.

– Она в Ордене, – прошептала я, наблюдая, как пальцы проваливаются сквозь золотое нечто. Чувство спокойствия уже начало таять, как и сновидение, – самый приятный эффект настойки подошел к концу. – Я должна была попасть туда любой ценой, Джулиан. Любой…

– И попадешь, – пообещал брат. – Но выберешься ли?

Его рука вцепилась в мои волосы, разворачивая к себе, как в ту самую ночь, когда я попробовала маттиолу в первый раз. И тогда, и сейчас он заставлял меня смотреть ему в глаза, а сам улыбался – дико, нездорово. Я скосила глаза на его ладонь, прижавшуюся к моей щеке: она липла к коже, мокрая. Вода стекала с Джулиана, будто он только что вынырнул из бассейна, и меня скрутил озноб.