– Ну и хорошо, что она свалила, – вставила свои пять центов Зои, заметно повеселев и приободрившись, когда нас осталось всего шестеро. – От ее дешевых духов из массмаркета уже голова трещит! Мы и без нее справимся, да, Одри?

– Я бы хотел начать первым. – Диего вдруг выступил вперед, держа в руках изящную орхидею с бирюзовыми прожилками под стать цвету его волос. – Или ритуал должна начать Верховная?

– Нет, – я выдавила слабую улыбку. – Верховная заканчивает, а не начинает. Прошу.

Он кивнул, сделавшись серьезным, как никогда прежде. До начала ритуального сожжения нужно было начертить солевой круг перед очагом и призывать Матерь с Отцом, но в этот раз я отмахнулась от чрезмерного официоза. Главное сейчас – выплеснуть то, что лежало на душе, и я больше не могла ждать.

Диего подступил к камину и, задумчиво взглянув на цветок, бросил его в огонь.

– Один – для веселья и радости. К пыли пыль, весна за зимою, – прошептал он на одном дыхании. – Я расстаюсь с прошлым неприкаянного и Микаэллом Де’Трастом.

Мне стало любопытно, что такого случилось между Диего и его бывшим Верховным, но сейчас было не время для вопросов. Он молча проследил за тем, как догорает его орхидея, превращаясь в прекрасное ничто, а затем вернулся в полукруг.

Следующей вышла Зои.

– Второй – прогнать печаль. К пыли пыль, весна за зимою. – Она кинула в камин тонкую веточку вербены, рассыпающуюся, как пух. Отблески искр плясали на темно-оливковой коже Зои, пока она смотрела, как ее подношение съедают языки пламени, такие же янтарные, как ее глаза. – Я прощаюсь с лавкой Саламандры и своей прошлой жизнью.

Сэм переступил с ноги на ногу, когда Зои, вернувшись к остальным, подтолкнула его в бок. Он бросил панический взгляд на красную астру в своей ладони, а затем на очаг, не представляя, что ему говорить. Зои умиленно улыбнулась и привстала на носочки, шепча что-то ему в ухо.

Кадык Сэма нервно дернулся, но, собравшись с духом, он неуверенно выступил вперед.

– Третий – прогнать бесполезный гнев. К пыли… Э-э… Что-то там, я забыл, – пробормотал он и наотмашь швырнул астру в огонь, даже не взглянув на нее. – Я расстаюсь с самим собой. С тем, каким был раньше. И с Гвендолин Дрейк тоже.

Красный до корней волос, он просеменил к Зои и обнял ее, приняв самый мужественный и хладнокровный вид, на какой только был способен. Я хихикнула в кулак, польщенная, что Сэм вообще принял во всем этом участие. Отношения с Зои влияли на него поистине благотворно: всего пара месяцев как его полюбила ведьма, а Сэм уже стал практиковать наши колдовские штучки.

Исаак, стоя по другую сторону от меня, шумно вздохнул. В единственной руке он держал дивную белую розу – любимый цветок моей матери. Пальцы его дрожали, но уже не из-за диббука или болезни – он плакал.

– Четвертый – взрастить семена. К пыли пыль, весна за зимою, – прошептал он, и огонь отражался в его очках, держащихся на кончике носа. Скрепя сердце он подставил нежные кремовые лепестки под жар камина, и те начали тлеть вместе с воспоминаниями, от которых его небритые щеки сделались мокрыми и солеными. – Прощай, Виктория Дефо, любовь моя.

Треск очага убаюкивал ноющее сердце. Я взяла отца за руку, когда он снова встал рядом. Он не смотрел на меня, прикованный взглядом к белой розе, сгорающей у него на глазах, как когда-то сгорала от рака Виктория.

Коул отстранился от моего плеча и шагнул к камину, ведомый его жаром и треском.

– Пятый – окрепнуть надолго. К пыли пыль, весна за зимою. – Остановившись без чьей-либо помощи точно перед очагом, Коул протянул руку и бросил в него васильки.