— Не переживайте по поводу неудачного урока, сударь, — были первые слова, сказанные мне полковником после того, как мы устроились друг напротив друга, разделенные ширью стола. — Учиться магии с азов в вашем возрасте, должно быть, ох как непросто! Но проявите толику терпения — и все придет. Со временем.

— Так я никуда и не спешу, — пожал я плечами. — Все равно дома мне это не пригодится.

— Дома? — слегка приподнял брови князь. — Вы имеете в виду, в мире-доноре?

Я кивнул.

— А вы всерьез хотели бы вернуться туда? — с не до конца понятной мне интонацией уточнил Сергей Казимирович.

— А вас это удивляет? — выдавил я в ответ полуулыбку.

— Не то чтобы удивляет…

— Нет, здесь, у вас, по-своему приколь… интересно, — поправился я. — Волшебство и все такое… Но при этом людей то клеймят, то пытают, то убивают безнаказанно. И не только так называемых холопов — о них отдельный разговор. А торговец Ефрем? Сам он, конечно, тот еще типчик был, но Воронцовы его до смерти замучили, а вы им и слова не сказали!

— Граф Анатолий был полностью в своем праве, — развел руками Огинский. — На территории родовой усадьбы он мог чинить розыск по собственному усмотрению. К тому же, его клеврет Федор состоит в рядах земской полиции, пусть и числится за штатом. Если с купчонком он малость и перестарался — что не так уж легко было бы доказать — разбираться с сим губернским властям, не мне.

— Вот, о чем я и говорю. Нравы у вас тут… своеобразные. У нас, конечно, тоже проблем хватает, но такого беспредела все же нет… Простите, если это звучит обидно, возможно, я сужу однобоко — но вы сами просили не юлить, говорить смело, — поспешил, впрочем, как-то сгладить резкость сказанного я.

— Что вы, Владимир Леонидович, какие тут могут быть обиды, — покачал головой князь. — Хотя судите вы и в самом деле весьма предвзято. Порядки, устоявшиеся в обществе — они же не с Марса нам продиктованы. Напротив, имеют глубокие корни в условиях, в коих оное общество существует. И если причины чего-то вам не очевидны — еще не значит, что таковых причин нет вовсе или они недостаточно веские… Взять хотя бы тот казус с купчонком. У Воронцова погиб сын и наследник. Сие не только страшный удар по отцовским чувствам графа Анатолия, но и значительное ослабление влияния его семьи. С чем столкнулись Воронцовы, с необдуманным одиночным выпадом или началом полномасштабной войны за передел влияния в губернии, а то и во всей Империи? Ответ на сей вопрос им следует получить незамедлительно. Тем более, что непосредственный исполнитель злодейства — вот он, глазками хлопает да губами шлепает. Так в подвал его — и расспросить! Благо, формальные полномочия имеются: помимо прочего, граф занимает пост губернского предводителя дворянства, земская полиция как раз в его ведении. Все законно. Ну а дальнейшее — в каком-то смысле следствие недоразумения. Ефрем говорит чистую правду, но столь невероятную, что ему не верят. Усиливают нажим — и купчонок умирает. Никто сего не хотел — ни Федор, ни граф. Налицо — несчастный случай, что я и констатировал в усадьбе Воронцовых. Досадный для всех — но никакого, как вы изволили выразиться, беспредела.

— Похоже, господин полковник, у нас с вами неодинаковое понимание того, что такое беспредел, — холодно заметил я. — Ну и Ефрем Ефремом — а меня в том подвале именно что собирались убить, безо всяких экивоков!

— Но ведь не убили же! — усмехнулся Сергей Казимирович.