— Что ж, пусть объяснит, — поколебавшись, кивнул Цесаревич.

* * *

— Ваше Высочество, до вчерашнего дня все мы пребывали в совершенной уверенности, что несанкционированное проникновение духа в императорский дворец абсолютно исключено, — после короткого вступления перешел к сути дела китаец в алом кафтане Конвоя. Говорил есаул Чжан будто бы с легким акцентом, но понять его было можно без труда. — Однако в системе охраны скрывалась досадная уязвимость. Ею и воспользовался тот, кто послал Фу-Хао.

— То есть, молодой князь Огинский-Зотов? — взял в свои руки ведение допроса Цесаревич.

— Нет, Ваше Высочество. Молодой князь отнюдь не был хозяином Фу-Хао — иначе мы поняли бы это сразу, еще на входе. Скрыть от наших охранных систем, что владеешь фамильяром, невозможно.

Э, что это китаец несет? Врет, что ли — чтобы меня выгородить? Но зачем?!

— Но связь с духом у юноши имелась, — продолжил тем временем Чжан. — Более того, он искренне считал Фу-Хао своим фамильяром — и именно посему сумел воссоединиться с ним, уже будучи за охранным периметром. Дух пришел к тому, кто полагал себя его хозяином — минуя все препоны. На то он и дух. Что же касается молодого князя, то он точно не вынашивал злого умысла — иначе наша проверка сие бы выявила. Нет, намерения юноши были чисты — и как раз такого варианта мы не предусмотрели. А вот злодей предусмотрел — и нас перехитрил.

— И кто же, по-вашему, сей хитрый злодей, есаул? — поинтересовался Цесаревич.

— Истинный хозяин Фу-Хао, Ваше Высочество. Князь Сергей Огинский.

— Что за чушь?! — не скрывая разочарования, поморщился наследник. — Князь Сергей ушел в Пустоту! Всем известно, что после смерти хозяина никакие его приказы уже не имеют силы для фамильяра!

— Истинно так, Ваше Высочество. Не имеют. И сие может означать лишь одно.

— Что именно, есаул? — нахмурился Цесаревич. — Не тяните!

— Что князь Сергей до сих пор жив, — обронил китаец. — Жив, и продолжает отдавать приказы Фу-Хао.

Глава 23

в которой мне предлагают простой выбор

Известие о том, что князь Сергей жив, неслабо так меня поразило — я аж собственный приговор прослушал. И только когда, распавшись на половинки, с моих рук соскользнули и со звоном упали на мозаичный пол металлические перчатки, а стража спрятала свои грозные сабли и отступила, я понял, что нежданно оправдан. Поднял глаза на тронный подиум, но Цесаревича там уже не было — наследник престола успел по-тихому удалиться. Машинально я перевел взгляд на Семенова — тот тоже уже выходил из зала. В дверях есаул обернулся — на лице у него была недовольная гримаса. Впрочем, смотрел при этом офицер Конвоя вовсе не на меня, а на своего коллегу — китайца Чжана. Досадовал, что тот заранее не предупредил его о сделанных выводах и выставил в дурном свете перед Его Высочеством? Или уже размышлял, как теперь быть с охранными системами дворца? Духи его разберут!

Что до китайца, то прежде чем покинуть зал, он приблизился ко мне и, заложив руки за спину и слегка склонив голову на плечо, принялся меня внимательно разглядывать — словно какую-нибудь музейную диковину. Длилось так добрых полминуты, и за это время выражение его лица несколько раз сменилось: с любопытного на самодовольное, потом будто бы на встревоженное, затем на умиротворенное, а после на вовсе ничего не выражающее.