– Я не боюсь. Что вам угодно?

– А ты не знаешь? – Сосед шагнул вперед, и сквозь намертво прокуренную его одежду Фрида ощутила запах перегара и немытого тела. – Ну что ты, тресси, мнесси, а дать не даесси?

Она закричала, понимая, что это бесполезно. Дед уехал в город (тут Фрида с некоторым опозданием вспомнила, что он велел ей не выходить из дому до своего возвращения), а сосед Слава, кажется, тоже в отлучке, а если и нет, то вряд ли услышит.

– Не подходи, сволочь, – сказала она тихо и замахнулась корзиной.

– Ой, ты страшная какая…

Сосед взялся за толстую крепкую ветку, отрезав ей путь к отступлению. Фрида подумала, как глупо сделала, что сразу не побежала от него в дом, зажмурилась и заорала так громко, как могла, надеясь, что крик отпугнет его.

Нет, он стоял, так же ухмыляясь, видимо, наслаждаясь ее беспомощностью и страхом.

Фрида снова закрыла глаза, не в силах смотреть на его отвратительную физиономию, и решила драться до последнего, как только он на нее нападет. Сердце вдруг стало очень большим и колотилось быстро быстро, ноги дрожали.

– Помогите! – крикнула она снова, поняла, что никто не придет, и приказала себе не сдаваться.

Вдруг она услышала, как ее зовут по имени, открыла глаза. К ним бежал Слава, сосед, в кухонном фартуке и ножом в руке.

Николай резко отступил и развел руками:

– Все, все, начальник, не кипишуй!

– Фрида, он вас не тронул? – Слава зачем то дал ей в руку свой нож и пошел на Николая.

– Начальник, да я ничего! Не знаю, чего она зашугалась!

Слава резко, почти без замаха ударил Николая по лицу, тот упал. Фрида отвернулась.

– Если я тебя еще раз увижу тут поблизости, пришибу, слово даю, – сказал Слава спокойно, – даже сажать тебя не стану, падаль.

Николай поднялся и ушел, что то прошипев себе под нос.

– Вы в порядке? – спросил Слава таким тоном, что сразу стало понятно: ему все равно, в порядке она или нет.

– Да, все хорошо, не беспокойтесь.

– Ну ладно тогда, – он взял нож, который Фрида все еще держала в руке, – а что, Льва Абрамовича дома нет?

Фрида покачала головой.

– Тогда пойдемте к нам. Этот гад, конечно, не вернется, но одной вам сейчас не нужно быть. Пойдемте, не спорьте, а то у меня обед сгорит. Я ж готовлю.

Фрида послушно отправилась за ним, чувствуя неловкость, что человеку, с которым она так высокомерно обошлась, пришлось защитить ее.

Она не интересовалась политикой, поэтому убеждения соседа, так возмутившие дедушку, не произвели на нее никакого впечатления.

Но комбайн… Фриду воспитали так, что любые проявления жадности и «хапужничества» претили ее натуре, и философия «можно все, пока никто не видит» была ей отвратительна.

Сосед, угрюмый мужчина с мрачным лицом, настоящий бирюк, сразу не то чтобы не понравился ей, но вызвал смутное чувство тревоги и беспокойства, и Фрида старалась лишний раз не попадаться ему на глаза.

Потом он пришел чинить крышу и держал себя очень просто, так что Фрида решила, что ошиблась в оценке этого сурового дядьки.

В разговоре он хоть и позволил себе резкие замечания, но в целом произвел впечатление умного человека, и Фрида обрадовалась, что не совсем они с дедом будут одиноки зимой.

«Раз у него дети, – думала Фрида, – значит, есть жена, просто сейчас она в отлучке, а когда вернется, может быть, станет моей подругой. Ну, или на будущий год расскажет, что куда сажать, чтобы у меня стал участок хоть на десять процентов такой же красивый, как у них».

Но когда она увидела, что сосед собирает ягоды комбайном, сразу и бесповоротно разочаровалась в нем.

Когда человек хочет урвать свое любой ценой и не имеет внутренних табу, считала Фрида, общаться с ним не только противно, но и опасно.