Он снова взглянул на меня, дольше на сей раз, его взор задержался на выпуклости моих грудей, так как они угрожали переполнить облегающий лиф простого, но элегантного белого платья. Его взор продолжил спуск, кратко остановившись на моих бедрах, прежде чем перейти вниз на широкую юбку, расклешенную изящными складками, заканчивающуюся, как раз немного ниже моих коленей. Пикантный летние босоножки и изысканный желтовато-розовый лак покрывавший ногти, завершали ансамбль. Я задержала по какой-то причине дыхание, желая, чтобы он нашел меня сексуальной, все еще не хотящая, чтобы он подумал, что я оделась с такой тщательностью только чтобы встретить его одобрение.

Нет, оно не заставляет меня желать восхититься тобой.

Мое сердце упало к тем самым желтовато-розовым ногтям.

Оно заставляет меня желать, неистово поклонятся тебе, начиная от твоих восхитительных пальцев на ногах и двигаясь выше вдоль ног, которые обе женственные и соблазнительные к бедрам, что оставляют чувствовать меня ослабевшим от потребности. Оно заставляет меня желать взять твою сущность в себя. Оно заставляет подниматься во мне голод, пока я почти не схожу с ума от желания. «Восхищаться» подразумевает безликий половой акт. Поэтому восхищаться? Нет. Обладать, пожирать и потерять себя в тебе? Безусловно.

Мое сердце вернулось на привычное место, тая в большую, большую лужу, когда я прижалась к Кристоффу губами, дразня его.

— Я влюбляюсь в тебя, ты слабоумный мужчина. Ты не можешь говорить такие вещи как эта и не ожидать, что я всецело не впаду в дикий восторг.

Страсть возгорелась к жизни в глубинах его прекрасных глаз. Он взял меня за руку, и я подумала, что он собирается меня поцеловать, до тех пор, пока он не потянул меня за собой, остановившись на краю движущихся под музыку тел. Я поймала взглядом промелькнувшую женщину в белой фате и пару мужчин в смокингах, прежде чем Кристофф крутанул меня вокруг и притянул ближе в объятья, положив руки на мои бедра.

— Я не думала, что ты обратил внимание на вечеринку, — сказала я, немного хихикнув, когда музыка снова остановилась, закончив наш танец даже прежде, чем мы собрались начать.

— Я может быть и рассеянный, но не слепой, — ответил он, посматривая над толпой на оркестр, когда они начали номер из «Грязных танцев». Кристофф поднял бровь, когда его взор вернулся ко мне. Ты танцуешь?

Не очень хорошо. Но мне нравится эта песня, и я видела кино около сотни раз.

Редкая улыбка заиграла в уголках его рта, когда он взял мою руку в свою, опуская другую на мою талию.

Ты не думаешь, что собираешься…я остановилась, внезапно затаив дыхание, когда он крутанул меня, отступив, тотчас же притянув обратно, только изогнув меня назад. Его рот на мгновение был жарким на моей груди, прежде чем он потянул меня обратно и начал двигаться под песню, ведя меня в танцевальных движениях, которые я никогда и через миллион лет не думала, что смогу сделать.

Милый Боженька, я танцую! Я не смогла удержаться, не рассмеявшись. Я никогда не танцевала! Не вот так!

У тебя никогда не было меня, чтобы танцевать, ответил он, посылая меня в другое вращение. Часть меня чувствовала себя застенчивой и неуклюжей, прекрасно сознающей, что я испытывала недостаток изящества и координации, но другая часть, часть, что касалась разума Кристоффа, радовалась спонтанным движениям его части.

Ты превосходный танцор, сказала я, снова хихикая, когда он притянул меня вплотную к своим бедрам, потирая ими против моих, в весьма наводящей на размышления манере.

Ты должна заметить, что я сделал пяти очковое па, ответил он.

Какое, теперешнее?

Это танцевальное па, было очень популярно около пятисот лет назад.