— Человека, одетого в черный плащ и черную шляпу с опущенными полями.

— Нет. В черном плаще? Нет. Ничего такого я не видела.

— Лэйни, между твоим уходом с яхты и моментом, когда Этта Толанд нашла своего мужа мертвым, остается промежуток в полтора часа. Если мы сможем доказать, что за это время на яхте побывал кто-то еще…

— Я понимаю, как это важно, Мэттью. Но я никого не видела.

Уоррен снова позволил Тутс воспользоваться уборной. Теперь они стояли на палубе. Яхта дрейфовала по легкой зыби. Над морем раскинулась звездная ночь. Вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ни одного судна. Они долго молчали.

— Мне очень жаль, — сказала Тутс.

Уоррен ничего не ответил.

— Я не знаю, как это получилось, Уорр, правда, не знаю. Я ненавижу себя за то, что снова до этого докатилась.

Уоррен снова промолчал. Он был рад уже тому, что Тутс признала, что снова стала наркоманкой. Но он знал, что это лишь начало, и что впереди еще много трудностей. Тогда, в Сент-Луисе, Уоррен видел слишком много людей, проигравших это сражение. Это называется рецидив. Он происходит снова, снова и снова. Сперва всем кажется, что избавится от этой привычки очень просто, ведь продавцы наркотиков клянутся, что кокаин не вырабатывает зависимости. Слушай, парень, это же не героин, не морфий, не какой-нибудь барбитурат вроде секонала или туинала, не транквилизатор вроде валиума или ксанакса, это даже не «миллер лайт».

От такой фигни наркоманом не становятся.

Правда.

Кокаин не вырабатывает физической зависимости.

А вот когда торговцы клянутся, что эта фигня ничем тебе не повредит, что бояться нечего, что бросить можно в любой момент, как только захочешь, и совершенно безболезненно, безо всякой ломки — вот тут они безбожно врут. Хотя нет, в этом тоже есть часть правды. Когда вы завязываете с кокаином — точнее, пытаетесь завязать, — вы не испытываете никаких физических симптомов, сопровождающих отказ от опиатов, транквилизаторов или даже алкоголя. Вас не трясет, не бросает в пот, не тошнит, у вас не дрожат мышцы…

— Знаешь… — начал было Уоррен, потом осекся и покачал головой.

— Что? — спросила Тутс.

Вокруг царили темнота и безмолвие.

— Да нет, чепуха.

— Ну скажи.

— Знаешь, откуда пошло выражение «отпинаться от привычки»?

— Не знаю. А откуда?

— Когда кто-нибудь пытается отказаться от опиатов, он лежит весь в поту, и у него непроизвольно дергаются ноги, словно он пытается кого-то пнуть. Потому и «отпинаться».

— Я этого не знала.

— Угу, — буркнул Уоррен, и их снова обволокла ночная тишина.

Когда вы завязываете — пытаетесь завязать, — с кокаином, у вас не дрожат мышцы. У вас даже не появляется «гусиная кожа», как у ощипанной индюшки — отсюда, кстати, происходит выражение «холодная индюшка». Так называют ломку. До чего же странный и богатый словарный запас у этого преддверия ада. Интересно, а происхождение этого выражения ей известно?

Но Уоррен не стал спрашивать.

Вся штука в том, что человек, продающий яд в флаконе, забывает упомянуть, что кокаин вырабатывает физиологическую и психологическую зависимость. Для многих это слишком расплывчатые понятия. Да и вообще, чего об этом думать, когда мы предлагаем тебе порошок, который поможет тебе почувствовать себя богом.

О да!

И потому, когда вы завязываете — пытаетесь завязать, — с кокаином, вы пытаетесь забыть, как во время последней затяжки вы были богом.

Никаких физических симптомов ломки, что вы.