— Никаких «осторожен». В ту же секунду, как береговая охрана передает неблагоприятный прогноз, ты разворачиваешься и рвешь когти в сторону берега — ясно?

— Договорились.

— Понимаешь, люблю я эту калошу, — извиняющимся тоном пояснил Щука.

Во Флориде так называемое предварительное слушание обычно проводится окружным судьей на следующее утро после ареста. Совсем недавно Верховный суд штата постановил, что под залог можно отпускать даже человека, обвиняемого в преступлении, за которое полагается смертная казнь. Более того, в этом постановлении говорилось, что до тех пор, пока доказательства преступления не будут «очевидны», нельзя запретить освобождение обвиняемого под залог. Моя работа заключалась в том, чтобы просить об освобождении под залог и доказать, что он будет внесен. Работа прокурора заключалась в том, чтобы доказать, что доказательства, которыми он располагает, настолько неопровержимы, что неизбежно будет вынесен вердикт о виновности, а следовательно, отпускать обвиняемую под залог нельзя. Работа судьи заключалась в том, чтобы решить, кого из нас он поддержит. Последнее слово принадлежало ему. Или, в данном случае, ей.

Сегодня утром предварительное слушание проводила женщина лет сорока по имени Хейзи Грант. В своем черном костюме она смотрелась просто потрясающе — возможно, потому, что рыжим вообще идет черный цвет. Мужчины-адвокаты, если уж им приходится работать с женщинами-судьями, предпочитают не красивых, а деловитых. Не знаю, почему так. На моей памяти внешность судьи-мужчины еще ни разу не становилась предметом обсуждения. Если уж говорить о внешности, Хейзи выглядела прекрасно. У нее были красивые ноги, великолепная грудь, огненно-рыжие волосы и очаровательные карие глаза. И еще она превосходно танцевала — я это обнаружил на одном из благотворительных балов. Но кроме этого, она принадлежала к числу самых строгих судей округа, особенно если в преступлении обвинялась женщина.

Лэйни Камминс предстала перед судом в бесформенном тюремном наряде, но зато она успела подкрасить губы и глаза, — косметику ей вернули перед слушанием, что было благоприятным признаком. Завтра утром большое жюри решит, отпустить ли Лэйни под залог или предъявить ей обвинение немедленно. У меня сложилось мнение, что прокурор — в данном случае помощник прокурора по имени Питер Фолгер, — добьется вынесения обвинительного акта. Но это еще не причина держать Лэйни в тюрьме ближайшие шесть-семь месяцев, или сколько там пройдет времени, пока ее дело будет представлено на рассмотрение вечно перегруженного суда.

Я сказал Хейзи, что, исходя из данных моего расследования — которое было чистейшей липой, поскольку я успел только поговорить с Лэйни, — не существует ни очевидцев этого происшествия, ни достаточно убедительных доказательств, что обвинение исходило из косвенных улик, а потому данное дело автоматически подпадает под закон штата об освобождении под залог. Кроме того, мисс Камминс никогда прежде не вступала в конфликт с законом и не имела никаких причин совершать это преступление, — напротив, она пыталась уладить свой конфликт с мистером Толандом в судебном порядке. Короче говоря, Лэйни Камминс не представляет из себя никакой угрозы для общества, а напротив, является достойным доверия и платежеспособным его членом, который прибудет в суд по первому же вызову. Потом я продекламировал речь в защиту свободы и попросил, чтобы мисс Камминс освободили под залог.

Я был неотразим — если, конечно, позволено так говорить о себе.

Фолгер пошел по пути создания образа чудовища. Он возвестил, что жертве дважды выстрелили в лицо, что сидящая здесь ангелоподобная женщина на самом деле является хладнокровным убийцей, давно вынашивавшей злобные намерения против жертвы, что боязнь разоблачения как самозванки и воровки является вполне достаточным мотивом преступления, что в свете вышеперечисленных доводов становится ясным, что преступница вполне может попытаться скрыться от правосудия, и что освобождение ее под залог создаст потенциальную угрозу для свидетелей обвинения.