— Я думал, что в октябре в Андалусии бывает прохладней, — признался Дронго.

— Здесь даже в декабре случается жара, — улыбнулся ювелир, — сразу видно, что вы не бывали в этих местах.

— Не бывал, — подтвердил Дронго.

В этот момент мимо них прошел молодой человек приятной наружности. Увидев его, Галиндо вздрогнул. Приподнявшись с кресла, он обернулся и посмотрел вслед удаляющейся фигуре. Плюхнувшись обратно, растерянно произнес:

— Не может быть…

Дронго и женщина с интересом взглянули на своего спутника. Тот был не просто растерян, а скорее огорчен, ошарашен, смущен. И не собирался этого скрывать. Он поднялся и еще раз посмотрел на молодого человека, прошедшего в конец вагона. Незнакомцу, на которого смотрел Галиндо, было лет двадцать пять. Карие глаза, волнистые каштановые волосы, правильные черты лица: красиво изогнутые брови, тонкие губы, ровный прямой нос. Он был одет в светлую легкую куртку, голубые джинсы и темную тенниску. Ювелир тяжело вздохнул:

— Он тоже едет в Чиклану, а ведь ему нельзя там появляться…

— Кто это? — поинтересовался Дронго.

— Антонио Виллари, — неожиданно назвала имя молодого человека Ирина Петкова. — Я видела его фотографии в журналах. Кажется, он друг сеньора Пабло Карраско.

— Вы тоже об этом знаете? — печально спросил Галиндо.

— Об этом знает вся Испания, — ответила она, отвернувшись к окну.

— Как вы сказали? — переспросил Дронго. — Близкий друг сеньора Карраско?

Энрико Галиндо еще раз тяжело вздохнул. Петкова посмотрела на Дронго и пожала плечами.

— Слишком близкий, — ответила она, пристально глядя ему в глаза. — Я думала, что вы знаете. Об этом знают все.

— О чем? — не понял Дронго в очередной раз. Он недоуменно смотрел на своих собеседников, ожидая объяснений.

— Они очень близкие друзья уже несколько лет, — подчеркивая каждое слово, произнесла Петкова, — но мне кажется, что сеньор Галиндо осведомлен гораздо лучше меня.

— Я видел его несколько раз, — продолжил тему Галиндо, — признаюсь, что для меня это загадка. Как мог такой человек, как Пабло Карраско, связаться с этим мальчишкой! Не понимаю…

Дронго усмехнулся.

— Что они сделали? Ограбили другого ювелира? — пошутил он.

— Нет, конечно, — вздохнул Галиндо. И вновь повторил: — Ему нельзя появляться в Чиклане! Разумеется, личная жизнь — это частное дело каждого, но некоторые таблоиды уже сообщали о нетрадиционной сексуальной ориентации сеньора Карраско…

Ювелир продолжал вздыхать. С одной стороны, он действительно не хотел, чтобы появление молодого человека в Чиклане вызвало скандал. А с другой — ему было приятно рассказывать незнакомцам о тайных пороках кумира, который, оказывается, не был совершенством.

— Об этом знает вся Испания, — повторил он слова Петковой. — Но все делают вид, что ничего не происходит. Дело в том, что супруга сеньора Карраско из очень известной аристократической семьи. Сейчас она тяжело больна. Врачи полагают, что ей осталось жить не больше года. Понятно, что в таких условиях сеньор Карраско не решается обнародовать имя своего друга, с которым в последнее время он вместе живет. В Испании нравы несколько отличаются от всей остальной Европы. Здесь не столь либерально относятся к подобным проявлениям человеческих страстей. К тому же у него большая семья: две дочери, внуки.