Эд Макбейн. Красавица и чудовищеМэтью Хоуп – 3
Глава 1
В Калузе, штат Флорида, пляжи меняют облик в зависимости от времени года. Широкая полоса чистого, белого песка к ноябрю превращается в узкую ленту непривлекательной смеси, состоящей из морских водорослей, ракушечника и перекрученного плавника. Сезон циклонов наводит здесь ужас не только на домовладельцев, чья собственность может быть разрушена бешеным порывом урагана, в это время года может быть нанесен непоправимый ущерб всему побережью Мексиканского залива. Неподалеку от Калузы расположено пять островков, но только три из них — Стоун-Крэб, Сабал и Уиспер — протянулись с севера на юг, параллельно береговой линии. Фламинго и остров Люси выступают из воды громадными ступенями, соединяя материк сначала с Сабалом, а затем с островом Стоун-Крэб. Этот остров больше других страдает от губительных осенних ураганов, поскольку он самый низкий. Стоун-Крэб — наиболее узкий из этих островков, его когда-то великолепные пляжи десятилетиями разрушались ветром и водой. В сентябре двуполосное шоссе на острове Стоун-Крэб совершенно скрывается под водой, бухта с одной стороны и Мексиканский залив с другой смыкают свои волны над ним. Тогда по острову можно передвигаться только одним видом транспорта — на лодке. Пляжи Сабала страдают меньше других от капризов циклонов, — возможно, потому, что такова воля Всевышнего. На Сабале стражи порядка старательно отводят глаза в сторону, когда подъезжают к так называемым «нудистским» пляжам. Правда, не совсем «в сторону». На Сабале женщинам разрешается купаться в море или резвиться на пляже без лифчиков. Но стоит только хоть на мгновение выставить на всеобщее обозрение детородный орган, мужской или женский, — как из-под земли, на дороге, ведущей к пляжу, появляется белая полицейская машина с синим клеймом «Город Калуза» на боковой дверце и облаченный в форму служитель закона с серьезным видом устало тащится по песку (голова опущена, глаза внимательно изучают неровности почвы — но, упаси Боже! — не преступную лобковую дорожку) и незамедлительно производит арест, ссылаясь на закон, который был принят в 1913 году, когда Калуза официально получила статус города. Мой партнер Фрэнк, переехавший сюда из Нью-Йорка, упрямо доказывает, что толкование полицией этого специфического закона лишний раз свидетельствует об узости кругозора здешних жителей. Нагота есть нагота, утверждает Фрэнк, не бывает она частичной. Пора бы жителям Калузы проявить больше свободомыслия и позволить посетителям пляжей радоваться солнцу au naturel, говорит Фрэнк, столь строгое соблюдение закона вызвано тем, что отцам города приходится считаться с взглядами пуритански настроенных граждан, которые прибыли на Юг из непроходимой глубинки: Огайо, Индианы или Иллинойса. Вот в чем причина такого половинчатого решения, если верить теории моего партнера — Фрэнка Саммервилла. По-моему, Фрэнк представления не имеет, где находятся Огайо, Индиана или Иллинойс. Где-то там, на Севере. Слева от Нью-Йорка. Ему, конечно, известно, что сам я уроженец Иллинойса, — точнее, я родом из того невероятно наивного и непроходимо скучного городишки, который называется Чикаго. Конечно, я — неотесанный деревенщина и поэтому, очевидно, способен по достоинству оценить красоту обнаженной женской груди при ярком свете солнца и возблагодарить Господа за эту маленькую радость. Фрэнк и я — адвокаты. Так же, как и Дейл О'Брайен. Дейл — женщина. Но этим далеко не все сказано. Это женщина с острым, как скальпель хирурга, умом, и для нее не составляет труда обратить в бессвязный вздор показания самых дерзких и враждебно настроенных свидетелей в зале городского суда. Кроме того, она — исключительно красивая женщина. Рост — 5 футов 9 дюймов, рыжие волосы (ей приятнее, когда о них говорят «цвета опавших листьев»), зеленые, как болотная трава, глаза и великолепная кожа, которая, в полном противоречии со сказками наших старых тетушек, не желает приобретать цвет вареных раков под яркими лучами солнца, а покрывается ровным и очень красивым загаром. |
