«Прости меня, братец, но эта девица мне не подходит, и ничего у нас не получится», — бормотал Ино.

«Постой, — перебил его Токити. — Что случилось? Почему она тебе разонравилась?»

«Накануне вечером я заглянул в их харчевню».

«Так ведь и я был с тобой. Не помнишь?»

«Ты ушел чуть раньше. Вскоре и я собрался домой, но в этот момент ко мне подошла О-Така. Я спросил: „Что тебе надо?" А она схватила меня за руку и не отпускает. Я снова спрашиваю: „В чем дело?" А она завздыхала, жмет мне руку и шепчет: „Не бросайте меня — будем всю жизнь вместе!"»

Ино брезгливо вытер руку о кимоно — словно к ней прилипло нечто отвратительное. Потом, скривившись, добавил:

«Меня чуть не стошнило. Представляешь? Потной, влажной рукой схватила меня и таким сладеньким голосом шепчет: „Не бросайте меня — будем всю жизнь вместе!" Я почувствовал, что меня вот-вот вывернет наизнанку, и убежал!»

«Но что же тут необычного, если будущая жена говорит: „Не бросайте меня, хочу всегда быть с вами вместе"?»

«Тебе когда-нибудь говорили такое?»

«Нет, но ничего странного я в этих словах не нахожу».

«Не находишь? Вот когда скажут, сразу почувствуешь, как тебя завлекают в западню, из которой уже никогда не выберешься!»

«Поступай как знаешь, — сказал я ему в сердцах. — Я столько сил положил и времени потратил, чтобы договориться! И если ты ни с того ни с сего раздумал, то пойди и скажи им об этом сам, а я умываю руки».

По-видимому, он и в самом деле ходил к хозяину харчевни сообщить, что отказывается от руки его дочери. С тех пор нам уже было неловко туда заглядывать, и когда появлялось желание выпить, приходилось идти в дальнюю харчевню в квартале Сумиёси...

— С того все и началось. — Токити протянул руку ко второй бутылочке, стоявшей перед Нобору, и плеснул в свою чашку сакэ. — И что интересно: если женщина выказывала ему знаки внимания, он тут же воротил нос. Я уже говорил: Ино с юных лет терпеть не мог женщин, которые к нему тянулись.

4

Когда наступила зима, Ино снова сообщил, что у него на примете появилась «женщина, на которой он хотел бы жениться», и попросил Токити начать переговоры. Как раз в это время за Токити сватали дочь плотника, работавшего прежде в мастерской «Даймаса», и подрядчик согласился взять на себя роль свата. Звали ее О-Тиё. Во время смотрин она показалась Токити уж слишком юной, прямо ребенком. О-Тиё уже исполнилось шестнадцать, но она была такая тоненькая, такая по-детски наивная, что даже не верилось, что она сумеет исполнять супружеские обязанности.

«Мне надо подумать», — сказал Токити свату после смотрин.

И вот в это время влез Ино со своей просьбой. Девушку, которую он приметил, звали О-Ёно. Она служила в модной харчевне «Умэмото», в квартале Сумиёси. На вид О-Ёно можно было дать лет двадцать. Она работала в ресторане чуть больше полутора месяцев, но успела заслужить дурную славу выпивохи и чересчур развязной девицы.

«Брось, не подходит она тебе в жены, — увещевал его Токити. — По всему видать, она опытная женщина и не с одним мужчиной уже имела дело, но самое главное — пьет, а пьющая жена разрушит любую семью».

«Братец, у меня серьезные намерения, — стоял на своем Ино. — А выпивает она, потому что посетители угощают. Станет хозяйкой в доме — бросит пить. Вспомни Дзиннэя — он после ухода из мастерской поселился в Ёккаити. Его жена прежде служила в харчевне и пила — страшно сказать! А как вышла замуж, капли в рот не берет, и Дзиннэй не нахвалится, какая она хорошая хозяйка.