Я: «Мне трудно это понять. Книга ведь одна и та же, естественно, очень глубокая, да, пускай даже духовного плана, но, уверен, не настолько неисчерпаема, чтоб занимать несчетные годы»

А: «Ты меня удивляешь. Как тогда ты читаешь эту святую книгу? Ты действительно видишь в ней только один смысл? Откуда ты? Ты поистине язычник»

Я: «Прошу, не вини меня за то, что я читаю, как язычник. Дай мне поговорить с тобой. Я здесь, чтоб учиться. Считай меня невежественным учеником, каким я являюсь в этих вопросах»

А: «Если я называю тебя язычником, не стоит принимать это как оскорбление. Я раньше тоже был язычником, насколько я помню. Как же я могу порицать тебя за невежество?»

Я: «Спасибо за твое терпение. Но мне очень важно знать, как ты читаешь и что берешь из этой книги»

А: «На твой вопрос нелегко ответить. Легче слепому объяснить цвета. Прежде всего, ты должен понять одну вещь: последовательность слов имеет не один смысл. Но люди пытаются приписать словесному порядку единственное значение, чтоб их язык не был двусмысленным. Это стремление мирское и ограниченное и принадлежит самым низким слоям божественного созидательного плана. На более высоких уровнях проникновения в божественные мысли ты осознаешь, что порядок слов имеет больше, чем одно действительное значение. Только всезнающим дано понимать их все. Мы же все время пытаемся постигнуть еще несколько смыслов»

Я: «Если я правильно тебя понимаю, ты считаешь, что святые писания Нового Завета тоже имеют двойственный, общедоступный и эзотерический смысл, как утверждают некоторые еврейские ученые относительно своих священных книг»

А: «Эти плохие предрассудки далеки от меня. Вижу, ты совершенно неопытен в священных делах»

Я: «Здесь я должен признать свое глубокое невежество. Но я очень хочу испытать и понять, что ты думаешь о многозначительности словесного порядка»

А: «К сожалению, я не в состоянии рассказать тебе все, что знаю об этом. Но, по крайней мере, попытаюсь прояснить некоторые элементы. Поскольку ты несведущ, я сейчас начну с другого. Что тебе нужно знать, так это то, что до знакомства с христианством я был ритором и философом в городе Александрия. У меня было огромное количество студентов, включая многих римлян, нескольких варваров, а также галлов и британцев. Я преподавал у них не только историю и греческую философию, но также новые системы, среди которых система Фило, которого мы называли Иудеем. Он мыслил ясно, но поразительно абстрактно, как по обыкновению делают евреи, когда разрабатывают свои системы; более того, он был невольником собственных слов. Я добавил к ним свои и сплел ужасную сеть слов, в которую поймал не только своих слушателей, но и самого себя. Да, мы даже поверили в их реальность, поверили, что мы владеем божественным, и запечатлели его в словах»

Я: «Но Фило Иудей, если ты его имеешь в виду, был серьезным философом и великим мыслителем. Даже Иоанн Богослов включил некоторые его размышления в евангелие»

А: «Ты прав. Заслуга Фило в том, что он обогатил язык, как и многие другие философы. Он относится к мастерам языка. Но слова не должны становится Богами» (47)

Я: «Здесь я не понимаю. Разве в евангелие от Иоанна не говорится: И Слово было Бог. Похоже, это очень четко выражает идею, которую ты только что отверг»

А: «Берегись, чтобы не стать рабом слов. Вот, прочитай, начиная с отрывка, в котором говорится: В нем была Жизнь. Что Иоанн говорит здесь?» (48)

Я: «И жизнь была свет человеков, и свет во тьме светит, и тьма не объяла его.