Затем снова выступил Ленгтон. Сперва он прошел к стенду, указал на фото Луизы Пеннел:

— Он лгал насчет Луизы. — Потом указал на фото Шерон Билкин. — И надо думать, также лгал насчет Шерон. Вполне возможно, она приезжала к нему. И если еще порасспросить Гейл Харрингтон, мы, наверное, выясним, была ли Шерон одной из приглашенных на субботнюю вечеринку гостий. Личность одного гостя мы уже установили, но я бы настоял, чтобы идентифицировали и остальных мужчин на фото. — Ленгтон помолчал, насупив брови, потом вздохнул. — Достаточно ли у нас данных, чтобы его арестовать? Без сомнений, да, но у нас так до сих пор и нет образцов ДНК, прямо указывающих на его причастность к этим двум убийствам. Тот факт, что они нанесли визит в его владения, отнюдь не означает, что он их убил: нам известно, что он чуть ли не каждый выходной машинами возил шлюх, так что эти две девушки могли всего лишь там побыть и уехать. Наш убийца, может статься, был одним из гостей дома — им мог быть и сын Виккенгема, Эдвард, хотя, конечно, Чарльз Виккенгем у нас главный подозреваемый. Тот факт, что этот подонок имел сексуальные связи со своими дочерьми, уже привлекал внимание полиции, однако дело по иску было прекращено. Он может сколько угодно нам доказывать, что Эмили психически неуравновешенна, — нам же предстоит доказать, что Чарльз Виккенгем и есть убийца Красной Орхидеи. И хотя может показаться, что у нас до черта улик против него, все они пока что косвенные. У нас нет орудия убийства, нет пятен крови, нет ничего, что указывало бы на Чарльза Виккенгема как на убийцу. Мы не знаем, орудовали они на пару с сыном или нет. Мы не знаем, участвовали ли гости в этих пытках и в убиении обеих жертв. — Ленгтон перевел дух и продолжил: — Что нам следует сделать в первую очередь, так это получить ордеры на обыск. Теперь мы имеем достаточно, чтобы получить доступ в его имение и все обыскать: и этот чертов амбар, и сам особняк, и конюшни, и коттедж, и автомобили. Я намерен запустить туда охрененную армию полицейских, и если в старом подвале есть пыточная камера — мы ее обнаружим. Там могут оказаться и другие жертвы маньяка, но мы покуда не будем поднимать другие следственные дела — мы сконцентрируемся на нашей Красной Орхидее. И следует держать в голове, что его прототип, убийца Черной Орхидеи, так и не был привлечен к суду. Но как бы Виккенгем ни заметал свои следы, мы прихлопнем его как муху!

Тут помахал рукой Баролли, и Ленгтон кивнул ему.

— А как насчет записанного звонка журналисту? Его можно использовать?

— Попробуем. Но даже если на записи голос Чарльза Виккенгема, это ничего не дает: он вполне может заявить, что это была всего лишь дурацкая выходка, чтобы просто отнять у полицейских время. Нам каждый день названивают всякие чокнутые.

Ленгтон посмотрел на Льюиса, который поднял в руке маленький диктофон:

— Я записал сегодняшний разговор, так что мы, если надо, сможем сопоставить голоса.

Ленгтон хохотнул и довольно потер руки:

— Шпионишь за мной!

Ленгтон с Льюисом заперлись в кабинете, разрабатывая главный удар — обыск во владениях Виккенгема. Все надо было тщательно спланировать, к тому же требовалось полицейское подкрепление, чтобы уж наверняка ничего не пропустить.

Остаток дня Анна занималась тем, что составляла официальный отчет, и, когда время уже перевалило за шесть, она решила, что пора закругляться. Только она собралась домой, как ее подозвал Льюис и спросил, не планирует ли она, согласно нынешнему расписанию, еще раз поговорить с Эмили Виккенгем. Анна вздохнула:

— Пожалуй, я заеду к ней по дороге домой.