— Между шестью плитками мы обнаружили очень — подчеркиваю, очень! — маленькие капельки крови, не впитавшейся в цемент. Словно хорошим спреем распылили. И, как вы можете заметить, все было смыто. Причем вот эти плитки чистились куда тщательнее остальных. Крошечные капли обнаружились на каждой, а также на цементе между ними. Мы отправили их на экспертизу.

Ленгтон нахмурился. Из тела Луизы Пеннел кровь была дренирована, и представлялось маловероятным, что проделывалось это здесь.

— Вы же знаете, что кровь жертвы была дренирована, — сказал он Кену.

— Да, знаю. Если честно, я сомневаюсь, что ее тут разделали, — я имею в виду эти пятна крови. Мы бы нашли следы в трубах. Это больше походило на спрей: капельки все размером с булавочную головку и брызнутые наискось вверх.

Ленгтон был разочарован, однако поблагодарил Кена за его скрупулезность, и они с Баролли решили отправиться в ближайший паб и заказать по пинте пива с сэндвичем.

Анна припарковалась на Портобелло-роуд напротив окон Эмили Виккенгем и попыталась ей позвонить. Снова запустился автоответчик. Анна подняла взгляд на окно. Занавески были задернуты, но в доме горел свет.

Анна закрыла машину и перешла улицу. Она уже потянулась позвонить через интерком в квартиру Эмили, когда дверь открылась и из парадного вышла девица с дредами на голове.

— Привет, Эмили дома?

— Не знаю. Ее квартира прямо над моей, вверх по лестнице.

— Спасибо, — улыбнулась Анна.

Девица двинулась по улице в своих тяжелых, грубых башмаках и разлетающейся при ходьбе красной юбке.

Анна поднялась по лестнице до квартиры Эмили и уже хотела постучать, когда заметила, что дверь не на запоре. Из квартиры доносился разговор на повышенных тонах:

— Сколько можно талдычить тебе, что происходит? Полиция в моей квартире, Эми! Говори сейчас же, что ты им сказала? Иначе с чего бы еще они туда приперлись?

— Я не говорила! Клянусь, я ничего им не говорила!

— А, ну да, у тебя местами провалы в памяти! Что-то ты им все-таки сказала. Господи, я не могу вернуться в собственную квартиру!

— Я ничего им не сказала!

— Молю Бога, чтобы так оно и было. Иначе ты знаешь, что он сделает: он лишит меня содержания, черт подери. Он меня не послушает. Он не поверит, что я ни хрена не сказала, и сорвет зло на мне! Так что говори правду: что ты им сообщила?

— Сколько можно говорить: ничего я не сказала! — пронзительно выкрикнула Эмили. — Они все спрашивали меня, а я ничего им не говорила! Не говорила, клянусь, не говорила!

— Хорошо, с чего они тогда шарятся в моей квартире? Почему они ее обыскивают? Они там все в белом — это криминалисты, они даже ковер поднимали, Эми!

— Они ничего не найдут, ты же все вычистила!

— Я знаю, но факт в том, что они там, и меня это бесит. Если он лишит меня содержания, тебе тоже будет несладко: он заставит тебя вернуться домой.

— Я не вернусь! Не вернусь!

Анна была буквально по ту сторону двери и отчетливо слышала каждое слово. Она оказалась в затруднении: как ей теперь показаться перед девушками? Просто взять и войти? Она решила спуститься обратно по лестнице и позвонить в домофон: таким образом, ее не смогут обвинить в том, что вломилась без спросу.

Когда Анна добралась до низа лестницы, она услышала сердитый голос Джастин. Затем хлопнула дверь. Анна восприняла это как сигнал, чтобы себя обнаружить:

— Привет! А я как раз к вам.

Джастин стояла на самом верху лестницы с перекошенным от ярости лицом.

— Привет, я детектив-инспектор Тревис. Я уже хотела позвонить, но меня впустила соседка снизу.