«После вечеринки он сделал вид, что мы незнакомы». Честно говоря, Эмили Роджерс сама меня упорно игнорировала после той вечеринки у Харви Сильвермана в девятом классе, когда мы с ней всю ночь обжимались на сваленных в кучу пальто.

«Он взял мою машину и разбил ее вдребезги», — рассказывает Стефани Дуглас, девушка-мастер, ее я встретил в Карни тем летом, после того, как якобы убил Лилу. На два года меня старше, умела языком завязать в узел черенок от вишни.

«Он меня никогда не любил по-настоящему, — признается Одри. — Он вообще не знает, что такое любовь».

Просыпаюсь. На улице еще темно. Обратно не ложусь — принимаюсь вместо этого за домашнее задание: смертельно устал от гоняющихся по пятам мертвецов. Займусь лучше какой-нибудь насущной проблемой.

ГЛАВА 8

«Школа Уоллингфорд успешно готовит молодых людей не только к колледжу, но и к жизни в обществе и гордится этим. Поэтому ученики помимо посещения обязательных занятий должны выбрать себе два дополнительных развивающих факультатива». У меня этой осенью в качестве факультатива бег, а весной будет дискуссионный клуб. Люблю бегать, люблю ощущать прилив адреналина, слушать, как стучат по беговой дорожке подошвы кроссовок. Люблю сам решать, до какого предела себя загонять.

Хитростью убеждать кого-нибудь с собой согласиться я тоже люблю, но дискуссионный клуб начнется только весной.

На последнем круге замечаю, что к Марлину, нашему тренеру, подошли двое мужчин. Он машет мне рукой.

На улице жарко, но агент Джонс и агент Хант все равно нацепили темные костюмы, черные перчатки и зеркальные солнечные очки в придачу. Они что, нарочно так вырядились — чтобы все заметили?

— Добрый день, — делано улыбаюсь я.

— От тебя не поступало никаких известий, — говорит Джонс вместо приветствия. — Мы начали беспокоиться.

— Ну, сами понимаете, сначала похороны, потом скорбеть полагается. Очень плотное, знаете ли, расписание. Столько дел было со среды.

Стараюсь ухмыляться как обычно, будто невиновен и я вовсе не тот убийца, которого они разыскивают. Но на самом деле мне неуютно и жутко.

— Почему бы тебе не проехаться с нами? — вступает Хант. — Как раз все и расскажешь.

— Не очень хорошая идея. Мне нужно в душ, переодеться. Правда, куча дел. Но спасибо, что заглянули.

Марлин отошел поближе к беговой дорожке, где финишируют ученики, и, глядя на секундомер, выкрикивает время. Обо мне забыл или старательно делает вид, что забыл.

Джонс спускает черные очки на кончик носа:

— Мы слышали, твоя мать не расплатилась по счетам в одной гостинице в Принстоне.

— Тогда вам следует спросить об этом у нее. Уверен, произошла какая-то ошибка.

— Но ты ведь не хочешь, чтобы мы ее спрашивали? — интересуется Хант.

— Да, не хочу, но я же вам не указ. Всего-навсего малолетний сопляк, а вы умные и могущественные агенты ФБР.

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но Хант хватает меня за руку.

— Кассель, прекрати дурачиться. Пошли. Немедленно. Ты же не хочешь, чтобы мы применили силу.

Оглядываюсь. Вся моя команда трусцой бежит в раздевалку с тренером во главе. Кое-кто, правда, не особо торопится и бежит на одном месте — очень уж им интересно узнать, что со мной будет.

— Если хотите затащить меня в свою машину, придется наручники надевать, — решительно сообщаю я агентам.

Таким, как я, не стоит заигрывать с полицией и ей подобными. Ставки в подпольной конторе делают только тогда, когда точно уверены, что сам букмекер — преступник.

Федералы клюнули. Агент Хант наверняка с самой первой встречи спал и видел меня в наручниках.