— Помоги, — хватаюсь за край его кровати. — Пожалуйста, помоги. Сейчас начнется отдача. Мне нельзя громко шуметь.

Сосед изумленно вытаращил глаза. Мои пальцы начинают изгибаться, словно стебли вьюнка, ноги трясутся.

— Больно.

Стыдно слушать собственное хныканье. Сэм вскакивает и набрасывает на меня свое одеяло. Потом, когда начинается агония, обкладывает мою голову подушками. Он уже совсем проснулся, в его глазах плещется неприкрытый ужас.

— Прости, — это последнее, что я успеваю сказать, а потом язык превращается в кусок дерева.

Кто-то пихает меня в бок. Поворачиваюсь, превозмогая оцепенение, моргаю спросонья. Пасколи.

— Мистер Шарп, вставайте. А то опоздаете на уроки.

— Он болен, — говорит Сэм.

Лежу, завернувшись в одеяла. Невероятно трудно шевелиться — как будто сам воздух в комнате сгустился. Со стоном закрываю глаза. В жизни не чувствовал себя таким вымотанным. Даже не представлял, что могут сотворить со мной две отдачи подряд.

— Почему он на полу? Мистер Шарп, у вас похмелье?

— Я болен, у меня, наверное, температура, — бормочу я.

Приходится подыгрывать Сэму — сам я сейчас не в состоянии выдумать ничего путного.

— Тогда вам надо к медсестре. Завтрак уже почти закончился.

— Я его отведу.

— Мистер Шарп, занесите мне копию справки. Очень надеюсь, что вам ее выдадут. Потому что, если я узнаю, что вы пили или употребляли наркотики, — мигом вылетите из общежития. И мне все равно, какие у вас там семейные проблемы. Ясно?

— Да.

Согласился бы с чем угодно, пусть только он поскорее уйдет.

— Давай-ка. — Сэм помогает мне подняться и усаживает на кровать.

Даже сидеть невероятно трудно. Голова кружится. В полубессознательном состоянии натягиваю джинсы и перчатки, ботинки даже не пытаюсь зашнуровать. Пасколи уходит.

— Может, позвонить кому-нибудь? — шепчет сосед. — Например, миссис Вассерман?

— Ты о чем? — Я сосредоточенно хмурюсь.

— Ночью ты выглядел неважно. А сегодня вообще полный кошмар.

— Устал, только и всего.

— Никогда не видел ничего подобного, и…

— Отдача, — торопливо перебиваю я — не очень хочется выслушивать подробный отчет о собственных превращениях. — Не волнуйся.

Встаю, Сэм смотрит, недоверчиво прищурившись. Идем через кампус — я, волоча ноги, тащусь впереди.

— Мне кое-что нужно. Когда доберемся до медпункта.

— Конечно, старик, — но в голосе у соседа нет особого рвения; он и так здорово психанул.

— В медпункте у меня случится страшный приступ кашля, и ты вызовешься принести стакан воды. Но воду принесешь горячую — как можно горячее. Понял?

— А зачем?

— Самый простой способ изобразить температуру, — вымученно улыбаюсь я.

Даже в таком состоянии все еще могу мошенничать.

Просыпаюсь через час в процедурной, в медпункте, вся подушка мокрая от слюны. Как же хочется есть! Встаю. Я, оказывается, заснул прямо в ботинках. Завязываю шнурки и ковыляю в приемную.

Наша пожилая пухленькая медсестра, мисс Козиль, снует по кабинету, увешанному разными анатомическими плакатами. Она твердо верит, что любой недуг можно запросто излечить, если (а) уложить пациента на койку в процедурной, (б) скормить ему или ей две таблетки аспирина, (в) выписать антибиотик и наложить повязку. Мне, к счастью, такого лечения вполне достаточно.

— Гораздо лучше себя чувствую.