– Кх-м!… Честно говоря, я с самого начала мечтал отбояриться от этого дела. Как говорится, баба с возу…

Снова все разулыбались, Краснов даже облегченно откинулся в кресле, но тут Рекунков продолжил:

– Но я вижу, что при расследовании этого дела мой следователь Шамраев и товарищи из Отдела разведки допустили ряд ляпсусов. Например, нет протокола допроса телохранителей Мигуна и его шофера…

– Они оба в отпуске, где-то на юге… – сказал Пирожков, чуть нервничая.

– Ну, это неважно, их можно вызвать, – заметил Андропов.

– Вот именно, – сказал Рекунков. – Нужно их вызвать, допросить: как так, что они выстрелов не слышали? Все-таки два выстрела прозвучало, если верить этому Буранскому. А кроме того, надо провести следственный эксперимент – отвезти этого Буранского на квартиру, пусть он по минутам покажет, как дело было. А внизу, в вестибюле, где сидел телохранитель, посадить понятых, пусть послушают – донесутся до них выстрелы или нет.

– Это все и мы сможем сделать, – сказал Курбанов. – Он у нас не только по минутам, он по секундам все покажет!

Все усмехнулись, а Генеральный все тем же, чуть врастяжку, тоном сказал:

– Я понимаю… Но вы и меня поймите: мне же идти к Леониду Ильичу и говорить ему, что я отказался от этого дела. Но для этого мне нужны веские причины, – и он посмотрел в глаза Щелокову: – Вот положите в дело протоколы допроса телохранителя и шофера Мигуна, результаты следственного эксперимента с этим Буранским и – все, я поеду к Леониду Ильичу, доложу, что убийца или там не убийца найден и мы отдаем его в руки КГБ.

– Но это еще черт знает сколько времени займет, – сказал Краснов.

– Ну, а куда нам спешить? – спросил его Рекунков. – Буранский от вас не сбежит, я надеюсь?

На Комсомольской площади, слева от Ленинградского вокзала, во дворе старого кирпичного здания грузовой таможни стоит новый серо-бетонный многоэтажный куб с узкими окнами – «Отдел досмотра почтовых вложений при Министерстве внешней торговли СССР». Но хотя сотрудники этого «Отдела» получают зарплату действительно в Министерстве внешней торговли, ни для кого из посвященных в их работу людей не секрет, что подчиняется этот отдел не Главному таможенному управлению Министерства внешней торговли, а КГБ.

Когда-то, до хрущевского детанта и еврейской эмиграции, поток писем из-за рубежа был сравнительно небольшой, люди боялись переписываться даже с живущими на Западе близкими родственниками, и тогда «Отдел досмотра» обходился сравнительно небольшим штатом сотрудников и занимал всего лишь полэтажа в здании таможни. Но в последние 10-15 лет на Советский Союз обрушилась лавина писем из Америки, Канады, Израиля и Европы, штаты «Отдела досмотра» не успевают расти, и даже в новом, спешно выстроенном здании, – скученность, теснота, по шесть цензоров в одном кабинете. Еще бы! Миллионы выходцев из России живут за границей, даже если только половина из них напишет в год лишь по одному письму в милую их сердцу Россию – на «Отдел» обрушится лавина писем, и большую часть их нужно вскрыть, не оставляя следов вскрытия, прочесть, оценить – пропустить к адресату или не пропустить, снять копию и отправить в Спецотдел КГБ, где этот «материал» отсортируют по персоналиям получателей, уложат в хранилище и будут держать там дни, месяцы, годы – до той минуты, когда появится необходимость превратить этот архивный материал в материал обвинительный.