– Падла! Болит еще… Ладно, катись в Берлин, жду твоего звонка. И не дрейфь – здесь все будет в порядке, будь спок. Я им устрою салют в память Ниночки.

Из окна отъезжающей «Чайки» я видел, как он идет к своей милицейской «Волге», приткнувшейся к проходной у Спасской башни. Только бы он сам не обжегся при этом «салюте», подумал я.

Часть 7

Пропускной пункт «Чарли»

Сплошная низкая облачность укрывала заснеженную Россию, Белоруссию, Польшу. В салоне военно-транспортного самолета нас было только двое – я и Гиви Мингадзе, 37-летний, среднего роста, наголо бритый, худой, измочаленный тюремными пересылками человек. Щетина на небритых скулах и подбородке, стеганая зэковская телогрейка, ватные брюки и кирзовые лагерные ботинки с заплатами делали его похожим на беглого уголовника. И только темные грузинские глаза, лучистые, как у Омара Шарифа, и тонкие руки с ссадинами на пальцах, которые нервно сжимали в коленях серую ватную шапку-ушанку, меняли первое общее впечатление об этом «помилованном».

– Когда говорят, что все грузины – спекулянты, это неправда. Это сейчас на московских базарах стоят грузины и торгуют цветами и мандаринами из Сухуми. Но когда раньше было такое? Грузин, настоящий грузин – это воин, это всадник на коне с кинжалом, это мужчина, который помогает бедным и красиво ухаживает за женщинами. Мужчина, понимаете! Тысячи лет мы жили в горах, наши цари были рыцари и поэты. А сейчас из нас действительно сделали спекулянтов. И из меня тоже, да. Надо сказать, я долго этому сопротивлялся – до тридцати лет. Жил, как нищий студент, кончил музыкальное училище, играл на кларнете и хотел стать дирижером эстрадного оркестра. Или – киноартистом. Не знаю, наверно, в молодости у меня просто был ветер в голове. Но никакими спекуляциями я не занимался. Что нужно грузину, слушайте? Немножко денег, немножко удачи и много друзей. Это у меня было. У меня было много друзей, и я жил в Москве без прописки то у одного, то у другого. Но в 75-м году мой друг Буранский закрутил любовь с Галей Брежневой и привел меня к ее дяде Мигуну. Кто мы были с ним, слушайте? Два шалопая, вольные люди! Он в ресторанах цыганщину пел, а я сначала на кларнете играл, а потом на ударных. И куда мы с ним попали? К самому Мигуну, к Гале Брежневой! Сначала так просто в карты играли, в преферанс, а потом Мигун стал мне мелкие поручения давать: тому позвони, от этого десять тысяч получи, от того – двадцать. И – закрутилось! Через полгода у меня уже своя машина была, «Волга»! А вы знаете, что такое в Москве молодой грузин на собственной «Волге»! Царь! Да еще если за спиной такая сила – сам хозяин КГБ твой друг. Я уже дома сидеть не мог – вся Грузия мой телефон обрывала, с утра до ночи звонили. Эх-х, красиво жил, ничего не могу сказать. По газонам мог на своей «Волге» ездить. И много, оч-чень много денег через мои руки пришло из Грузии к Мигуну. И у меня немало было – большие деньги! Но в 76-м году Мигун меня так употребил – я ему никогда не забуду! Ни ему, ни его жене! Ох… Короче, вы говорите, что я гостиницу «Россия» поджег. Хорошо, слушайте. Там, в «России», мы действительно большие махинации делали, это правда. А потом на одиннадцатом этаже вдруг Отдел разведки МВД свой штаб устроил. И стали за нами следить. Жену Мжаванадзе почти накрыли и еще многих. И на меня у них, конечно, полно было материала – и мои разговоры, и дела с грузинскими «лимонщиками», и фотографии, и кинопленки. Короче, в один прекрасный вечер Вета Петровна и Сергей Кузьмич мне говорят: «Гиви, беда! Тебя пасет Отдел разведки, а через тебя – и на нас выйдут.