|
— На ферме, присматривает за моими братом и сестрой. — Давненько его не видел. — А он давненько здесь не был. Тяжело ездить на лошади, как он говорит. — Стареет. Как и все мы. Когда увидишь его, скажи, что я по нему скучаю. — Если б он был здесь, он выпил бы твою бутылку в один глоток, и ты бы проклинал его имя. — Наверняка. — Вист вздохнул. — Так всегда с тем, о чем скучаешь. Тем временем Ламб[5] продирался через наполненную людьми улицу; копна седых волос виднелась над головами вокруг него, несмотря на его сутулость; и выглядел он даже более жалко, чем обычно. — Что тебе дали? — спросила она, спрыгивая с фургона. Ламб вздохнул, словно знал, что будет дальше. — Двадцать семь? — грохот его голоса поднялся на конце, делая из фразы вопрос, но на самом деле он спрашивал: «Сильно ли я проебал?». Шай потрясла головой, языком надавив на щеку, показывая ему, что его проёб на пол пути к полному. — Ты — разновидность чертова труса, Ламб. Она ударила по мешку, поднимая облако пыли от зерна. — Я два дня тащила это сюда, не для того, чтобы подарить. Он вздохнул немного сильнее, седобородое лицо сморщилось вокруг старых шрамов, все обветренное и запыленное. — Я не так уж силен в торговле, Шай, ты это знаешь. — Напомни мне, в чем ты силен? — бросила она через плечо, шагая к Рынку Клая[6]. Она подождала, пока стадо блеющих пестрых коз пройдет мимо, затем проскользнула сквозь толпу на другую сторону. — Ну, кроме таскания мешков? — Это уже кое-что, не так ли? — пробормотал он. В лавке было оживленней, даже чем на улице, пахло пиленым деревом, и специями, и плотно набитыми потными телами. Ей пришлось продраться между клерком и черномазым южанином, который пытался что-то объяснить на языке, который она никогда не слышала; затем вокруг стиральной доски, свисавшей с низкой балки, задев ее локтем; затем она прошла мимо хмурого Духа, его рыжие волосы были сплетены с ветками, на которых все еще были листья. Все эти люди пробирались на запад, думая о деньгах, и горе торговцу, который бы попытался встать между Шай и ее выручкой. — Клай? — взревела она. Шепотом ничего не добьешься. — Клай! Торговец нахмурился, пойманный в середине взвешивания муки на весах высотой с человека. — Шай Соут в Сквердиле[7]. Неудачный денек. — Похоже на то. Тут ведь полный город болванов, которых тебе надо обжулить. — Она выделила последнее слово, заставив несколько голов повернуться, и Клай уткнул в бока свои большие кулаки. — Никто никого не обжуливает, — сказал он. — Пока я слежу за делами. — Я и твой отец согласились на двадцать семь, Шай. — Ты знаешь, что он мне не отец. И ты знаешь, что ни хрена не договорился, пока я с этим не согласилась. Клай поднял бровь на Ламба, и Северянин уставился прямо в землю, двигаясь в сторону, словно пытаясь исчезнуть с глаз долой. |
