— Парабола чего?

— Бала бесов, балбес, — сказал Вольф.

— Тогда я не беру с собой Хмельмаю? — сказал Ляпис.

— Ни в коем случае, — сказал Вольф. — Кстати, где она?

— У себя, — сказал Ляпис. — Занимается ногтями. Уф!

Они спустились по лестнице. Проходя мимо двери своих апартаментов, Вольф вдруг остановился.

ГЛАВА XIX

— Ты в неважном настроении, — констатировал он.

— Вы тоже, — сказал Ляпис.

— Примем крепкого, — сказал Вольф. — У меня есть совюньон 1917 года, он подойдет как нельзя лучше. Оттянет.

Он увлек Ляписа в столовую и открыл стенной шкаф. Там стояла бутылка совюньона, наполовину уже пустая.

— Хватит, — сказал Вольф. — Залпом?

— Угу, — сказал Ляпис. — Как настоящие мужчины.

— Каковыми и являемся, — подтвердил Вольф, чтобы подкрепить их решимость.

— Болт по ветру, — сказал Ляпис, пока Вольф пил. — Болт по ветру, и тем хуже для мудозвонов. И да здравствует всяк вновь входящий. Дайте-ка мне, а то не останется.

Тыльной стороной руки Вольф вытер физиономию.

— Ты, похоже, немного нервничаешь, — сказал он.

— Глыть! — ответил Ляпис.

И добавил:

— Я ужасный симулянт.

Пустая бутылка, осознав полную свою бесполезность, сжалась, скуксилась, скукожилась и исчезла.

— Пошли! — бросил Вольф.

И они отправились, четко печатая шаг с раздолбанных досок. Чтобы развлечься.

Слева от них промелькнула машина.

Они пересекли Квадрат.

Миновали брешь.

Вот и улица.

— Что будем делать? — сказал Ляпис.

— Навестим девочек, — сказал Вольф.

— Здорово! — сказал Ляпис.

— Как это, «здорово»? — запротестовал Вольф. — Для меня — да. Ну а ты — ты холостяк.

— Вот именно, — сказал Ляпис. — Имею полное право наслаждаться безо всяких угрызений совести.

— Да, — сказал Вольф. — Ты же не скажешь этого Хмельмае.

— Как бы не так, — пробурчал Ляпис.

— Она знать тебя не захочет.

— Как сказать, — лицемерно сказал Ляпис.

— Хочешь, я скажу ей об этом вместо тебя? — также лицемерно предложил Вольф.

— Лучше не надо, — признался Ляпис. — Но тем не менее я имею на это право, черт возьми!

— Да, — сказал Вольф.

— У меня, — сказал Ляпис, — с ней сложности. Я с ней всегда не один. Каждый раз, когда я подхожу к Хмельмае сексуально, то есть от всей души, тут как туг человек…

Он запнулся.

— Я спятил. Все это выглядит так по-идиотски. Считаем, что я ничего не говорил.

— Тут как тут человек? — повторил Вольф.

— И все, — сказал Ляпис. — Человек тут как тут, и ничего не можешь сделать.

— А он что делает?

— Смотрит, — сказал Ляпис.

— На что?

— На то, что делаю я.

— Так… — пробормотал Вольф. — Но смущаться-то должен он, а не ты.

— Нет… — сказал Ляпис.