— Послушайте, душенька. Это тоже ласкательное слово, а я не очень-то щерд на них. Но отныне везде, где вы будете, я с вами. И если нас поймают флики, они возьмут нас обоих.

— Я… Мне так повезло, что я встретила вас, такого человека, такого «мио кабальеро».

Она нежно поцеловала Бишопа.

— Если нам посчастливится спасти свою жизнь, вам никогда не придется жаловаться на мою неблагодарность. — Она еще раз поцеловала его. — Поверьте мне.

Бишоп был в этом уверен.

Он включил мотор и поехал в указанном ему направлении, поворачивая, когда она ему говорила, и останавливаясь под красным светофором.

Пятнадцатиэтажный дом, где находилась квартира, располагался в шикарном квартале. Насколько мог судить Бишоп, полиция не устроила там «мышеловки». После того, что случилось в переулке возле Рожо Тукан, бывшая квартира Марии была последним местом, где полиция могла ожидать их видеть.

Поднявшись на автоматическом лифте до двенадцатого этажа, они вышли.

— А как мы войдем? — спросил Бишоп. — Взломав дверь?

— Нет. У меня должен быть здесь ключ, — сказала Кончита. — Вы помните, я говорила, что жила вместе с сестрой.

Ей хотелось рассеять все подозрения, которые могли возникнуть у Бишопа. Она поспешно заявила:

— Но я уходила каждый раз, когда звонил генерал. По разным причинам. — Она не скрыла дрожи отвращения. — Но это моя сестра и я люблю ее.

Она нашла ключ и повела его по коридору, ведущему в квартиру Марии. Дверь бесшумно отворилась. Внутри помещения было холодно. Пахло пылью, как во всех нежелых домах…

Кончита зажгла свет. В гостиной обстановка была такой, какой представлял ее себе Бишоп, — все для молодой любовницы диктатора. Это было ослепляюще.

Кончита открыла какую-то дверь.

— Это была моя комната.

В противоположность гостиной, эта комната казалась жилищем студентки или плохо оплачиваемой танцовщицы, которая задирала ноги в кабаре, но твердо решила получать деньги только за свой непосредственный труд, за артистический талант.

Кончита начала просматривать бумаги, которые находились в ящике стола.

— Здесь ничего нет, — сказала она наконец. — но у нас есть несколько тайников. Я, может быть, найду что-нибудь в комнате Марии.

Бишоп пошел с ней в комнату по другую сторону вестибюля. Здесь стояла кровать, такая широкая, что на ней мог разместиться султан с четырьмя женами. Большой трельяж с огромным зеркалом, уставленный различной косметикой, занимал половину стены напротив кровати.

Кончита стала шарить в бумагах в маленьком письменном столе, наполненном всякими безделушками… Потом по шкафам. Бесчисленное множество костюмов, курток и спортивных нарядов висело между платьями, юбками, свитерами. Нижний ящик был заполнен обувью: для улицы, верховой езды, туфельками на высоких каблуках.

— Полиция была здесь, — сказал она. — Но остается кухня, — добавила она и лицо ее озарилось надеждой.

Бишоп последовал за ней. Она прошла обратно к другой двери, ведущей в гостиную. Еще до того, как Кончита) включила электричество, Бишоп понял, что они напрасно пришли сюда. Он чувствовал чье-то присутствие, даже запах дыма от сигареты. Он хотел опустить руку в карман с пистолетом, но не успел…

Кончита уже зажгла свет, и капитан Убриа, которому, казалось, было трудно говорить, заявил:

— Если вы дотронетесь до револьвера — вы мертвы.

Он сказал это самым обыкновенным тоном. Револьвер, который он держал в руке, придавал значительный вес его словам.

К тому же, если бы оружия Убриа оказалось недостаточно, чтобы запугать их, второй револьвер находился в руках еще одного убийцы.