Толковали, что надо на съезде хорошие головы избрать – в столице сидеть и защищать торгово-промышленные интересы. Все теперь так-то избирают, все защищают.

А тут скажи молодой Хлудов, да уж и передавали из уст в уста: тузы московского купечества, Третьяков и Четвериков, порешили предложить: самим торгово-промышленникам – и ограничить свою прибыль, с этого начать. За военные годы в иных предприятиях прибыль превысила основной капитал. Так надо нам сговориться и, не дожидаясь, самим отрубить излишки прибыли: сколько можно, а выше чего нельзя – отдай в казну. И все цены – вниз пойдут, а производство – вверх. И укрепим Расею-матушку, и мир будет промежду народом помягше, к нам же. Кому-то надо первым совесть заявить – так нам. Тогда отобьются от нас и все мародёры, притянутые высокой прибылью, очистимся и от них. Вырежем от нас эту язву, кто на армейских поставках нечистые срывы берёт, или как киевские сахарозаводчики – сахар через Персию едва ль не в Германию гнали.

– Э-ко-ста!…

Поблескивали глаза. Что ж, и наживе есть край, не всё нажива, а что-то куда-то жертвовать, чтобы после тебя осталось, в твою память и во спасенье души. А теперь вот – в казну, поддержать саму Расею. И оттого – всем отдастся добром.

Показывали на вёрткого черноусого посреди зала в большой компании, за столом на 12 персон. К нему какой-то нарядный вскочил с бокалом:

– Вашего имени, господин Бубликов, Россия никогда не забудет! Вам удалось предотвратить кровавую бойню!

А Бубликов – громко, для многих, шире своего стола:

– Смотреть на Россию не как на жирный пирог, а как на горячо любимую мать! Избегать бороться за классовые интересы. Предстоит увеличение налогового бремени – и примириться с этим. Лечь костьми, но отдать свои силы на благо родины!

Отзывались ему:

– Для родины мо-ожно не поскупиться. Налоги-то малые платим, признаться сказать.

– Правительство новое на-адо подкрепить. Мы подкрепим – чтоб другие на него не больно давили.

А Бубликов:

– Так-так, но и Временное правительство тоже должно знать себе границы, а не душить нас новой 87-й статьёй. Сокращение прибыли – ещё неизвестно, как тот же Коновалов примет, как индустрия посмотрит. Там, в Петербурге – мародёрская штаб-квартира. Уже не приходится, господа, пугать катастрофой, – катастрофа у наших ворот.

И – разлилось, погудело по залу: ка-та-стро-фа?…

Да вести-то ползли, прислушаться купеческому люду, – так себе. Бумажных денег будут напечатывать всё больше. И, слышь, выжимают жертвовать – да не муку для голодающих, это-то мы готовы, а на «освобождённых, пострадавших за свои политические убеждения», – и уже Третьяков пожертвовал, Второв дал 500 тысяч, суконные фабриканты собрали 100 тысяч, – мол будто эти политические за нас всех страдали и нас вызволили. А – что они нам? кто такие? почему и им жертвовать? Что-т мы не замечали, как они нас вызволяли. Да не те ли они, что бомбы кидали, банки грабили?

А вон уже, слышь, готовят объединение всех приказчиков. Это значит – супротив нас?

И вон свобода – питерские рабочие стали 8 часов работать, не глядя на военное время. А питерские фабриканты все условия им сдали – а наценку переложат на изделия. На военные товары конкуренции нет, казна всё примет. Так чем же они поступились? Не своим карманом.