|
– Вы отнюдь не похожи па даму, тем более способную вызван желание у графа. – Разрубленный Змей, – проревел Арамона, – вы что, с крыши грохнулись? Этот гад украл мой, ик, орден и мои, ик, штаны. И повесил, ик. В трапезной! – Значит, вертелом дело не кончилось? – кивнул священник. – Я так и думал… Итак, вы празднуете воссоединение с вашими многоуважаемыми панталонами? Не смею вам мешать. – Змеюка, – укоризненно пробормотал Арамона, у которою ярость сменилась жалостью к своей персоне, – как есть, аспид. Никто меня не понимает… Только б в душу плюнуть… А эти шестеро, чтоб им… Так хорошо, ик, все было Поймал я этого, ик, сыночка .. И Его Прио… приовсяшенетво хотел… А тут эти… шестеро! Врут ведь. Все мне прут… А Суза-Муза… И маршал, ик, еще… При всех… Никто меня… – Прекратите ныть и отправляйтесь спать. – Нельзя, – неожиданно твердо произнес капитан и хитро посмотрел на Германа: – Я, ик, на службе. У меня шесть арестованных крамольников. Надо устроить, ик, допрос. – Капитан попробовал встать, но зад не желал отрываться от кресла. – Тогда пусть, ик, приведут их сюда. Они, ик, в Старой галерее. – В Старой галерее?! – Ирония и равнодушие с лица священника исчезли в мгновение ока. – С ума сошли?! Осел! Кого вы там заперли?! – Я вам не осел, – поднял толстый палец Арамона. – Я, ик, капитан королевской гвардии! А запер я преступников! Этого, сына Эгмонта, запер и этих, как их… Но отец Герман уже не слушал. Священник, как ошпаренный, выскочил из Арамонова кабинета, только дверь хлопнула. Арнольд некоторое время смотрел вслед исчезнувшему гостю, потом помянул Чужого с его тварями и потянулся было за кружкой, но передумал, осоловело захлопал глазами и повалился головой на стол, счастливо миновав сковородку с уцелевшей одинокой колбас – кой. Раздался оглушительный храп. 4 Таким отца Германа унары еще не видели. Мало того, что священник был хоть и в черном, но вполне светском платье, он был бледен, как полотно. – Что здесь было?! – Глаза олларианца остановились на Паоло. – Что вы видели? – Ничего, – отважно соврал кэналлиец, старательно заслоняя остатки пиршества и слегка захмелевшего Дика. – Совсем ничего. – Ничего? – На лице клирика недоверие боролось с облегчением. – Нет, здесь есть очень спокойно, – сказал Норберт, – только достаточно холодно. – В любом случае вам здесь нечего делать. – Отец Герман поднял повыше свечу, но не жалкому желтому язычку было рассеять вековой мрак. – Вы сейчас разойдетесь по своим комнатам. Утром я с вами поговорю. Со всеми по отдельности. Идемте. Священник пошел первым. Прикрывавший отступление Паоло, оглянувшись по сторонам, исхитрился сунуть осунувшийся мешок в пасть камина – отец Герман не заметил. Священник лично развел унаров по комнатам и ушел, Ричард слышал, как в замке повернулся ключ. Юноша немного постоял посреди комнаты, затем сел на краешек постели. В голове шумело, но спать не хотелось. Странно, в галерее он почти не мерз, а сейчас его прямо гаки колотило. Вспомнив, что говорил комендант надорского замка, капитан Рут, Дик торопливо разобрал постель, разделся, бросил пропитавшуюся сыростью галереи одежду на стул и, обнаженным, замотался в шерстяное одеяло. Ветеран был прав, дрожь понемногу отступила. Который сейчас может быть час? До рассвета далеко. это точно. Будь небо ясным. Дик прикинул бы время по звездам, но их не было. |
