И дело не только в том, что Дрейк Ривингтон — отец девочки, которую она собирается учить. Он к тому же и актер. А это похлеще, чем композитор, и его сегодняшнее поведение — прекрасное доказательство тому.

То целует ее так страстно, что кружится голова и сердце готово вырваться из груди, а в следующую секунду холоден, как лед — она, видите ли, напомнила ему его умершую жену!

Но больше всего Лаури разозлила его безмерная самонадеянность. Привык, что женщины так и вьются вокруг него, почитая за счастье, если он обратит на них внимание, а уж если скажет слово или прикоснется невзначай, вообще оказываются на верху блаженства.

«Да черт с ним!» — зло подумала Лаури, стукнув по подушке кулаком. Ей вскоре предстоит тяжелый труд, который потребует высочайшей сосредоточенности и самоотдачи в течение, может быть, долгих лет. Тут вообще ни до каких мужчин, не говоря уж о Дрейке Слоуне. Так что к дьяволу его самого вместе с его издевками и самонадеянностью.

Забыть серебристо-каштановые волосы, темно-зеленые глаза, окаймленные густыми черными ресницами, пронизывающие, кажется, тебя насквозь, забыть высокую, худощавую, но сильную фигуру.

Лаури беспокойно поерзала под одеялом, пытаясь затолкнуть в самые укромные уголки памяти воспоминания о губах Дрейка и чувствах, которые она испытала. Лаури невольно прижала руку ко рту, будто все еще чувствовавшему сладкое прикосновение. Пальцы ее скользнули к шее, и она словно вновь почувствовала ласковое поглаживание его усов.

Лаури застонала и перевернулась на живот. Ее тело страстно желало ощутить блаженное тепло и мягкость его рук, но огромным усилием воли Лаури подавила в себе это желание, равно как и голос рассудка, говорящий ей о том, что, несмотря ни на какие уговоры, ее непреодолимо влечет к Дрейку Ривингтону.

Глава четвертая

— Дженифер, а Дженифер!

Малышка повернула головку в сторону неясного звука, догадавшись, что обращаются к ней. При этом ее белокурые локоны, скрывающие слуховой аппарат, заходили из стороны в сторону.

— Возьми салфетку, — жестами сказала Лаури и улыбнулась. — Ладно?

— Хорошо, — тоже жестом ответила Дженифер и, к великому удовольствию своей учительницы, попыталась даже выговорить это слово.

Они втроем сидели в кафе нью-йоркского аэропорта Ла-Гуардия и ждали, когда объявят посадку на самолет, вылетающий рейсом «Нью-Йорк — Альбукерке». Дженифер с наслаждением поглощала ванильное мороженое, а Дрейк с Лаури внимательно наблюдали за ней.

— За последние две недели у нее такой прогресс, Лаури, что просто удивительно, — заметил Дрейк.

При звуке его голоса у Лаури, как обычно, сильно заколотилось сердце, но она скрыла свои чувства.

— Да, — спокойно подтвердила она.

На самом деле ей хотелось кричать от отчаяния. Ведь она уезжает! И теперь не сможет видеть его, говорить с ним, хотя бы с тем деланным безразличием, которое с того самого вечера, когда он ее поцеловал, она взяла за правило напускать на себя.

Дальше разговор не клеился. Лаури сидела, как на иголках. Наконец раздался долгожданный голос диспетчера. «Слава Богу», — подумала она. Неловкое молчание слишком уж затянулось.

— Помните, что не следует ждать от Дженифер чересчур быстрых успехов, — предупредила она Дрейка.

— Не буду, — торжественно пообещал он.

— Как же! Еще как будете, — рассмеялась Лаури, и Дрейк улыбнулся в ответ.

Прошедшие две недели пролетели, как один миг. Дрейк устроил все самым наилучшим образом. Выкупил ее договор на аренду квартиры, хотя до окончания срока оставалось еще три месяца. Сделал все приготовления к отъезду и постоянно держал Лаури в курсе событий, происходящих в Нью-Мексико.