— Ты явно не перетрудишься. Лежишь себе, как бревно! — вдруг едко бросил он.

Лаури будто по щеке ударили. Да как он смеет! Ни нежности, ни любви она от него не видит. Хотя бы погладил, попытался ее как-то подготовить… Так ведь нет! Бросается на нее, как дикий зверь, да еще требует от нее страсти.

Сон как рукой сняло. Сев в кровати, Лаури порывисто воскликнула:

— Я тебе не выключатель, Поль! Захотел — включил, не захотел — выключил. Если бы ты действительно любил меня, то прежде, чем лезть ко мне, хотя бы поцеловал…

— Не смей меня учить! Я и сам знаю, что нужно делать!

— Так покажи мне! — закричала Лаури. — Я хочу научиться доставлять тебе удовольствие!

Она жаждала его любви. И тело, и душа кричали об одном: «Только будь со мною поласковее, и я все для тебя сделаю!»

Он с шумом, словно ставя точку, застегнул «молнию».

— Да что толку! Ты навсегда останешься святошей, славной дочерью своего папаши-ханжи!

С этими словами он повернулся и вышел из спальни, а Лаури разразилась рыданиями и не успокоилась до тех пор, пока не заснула.

И теперь, стоя перед кроватью, на которой спал Дрейк, и разглаживая покрывало, Лаури вздрогнула, вспомнив, какими нежными были его прикосновения. Он ласкал ее так, как Полю никогда и в голову не приходило. С любовью смотрел он на ее тело, изучал его, любил его, а не просто использовал. Лаури всегда с ужасом ждала того момента, когда плоть Поля соединится с ее плотью. Уже не говоря о боли, которую она при этом испытывала, Лаури считала это грубейшим насилием.

Она инстинктивно догадывалась, что с Дрейком такого не будет. Он возьмет ее, словно бесценный дар, и, насладившись им, в свою очередь одарит ее, и она, Лаури, познает всю полноту наслаждения.

Приказав себе больше не думать об этом, Лаури быстро оделась и сошла вниз с твердым намерением позаниматься со своей ученицей. Но Дженифер оказалось не так-то просто согнать с теплых коленей своего нового дедушки. Она ни за что не хотела отправляться с Лаури в классную комнату, но строгая учительница стояла на своем — ведь вчера они целый день бездельничали, поскольку ездили в Альбукерке.

«Неужели это было только вчера?» — подумала она. На помощь Лаури пришел отец — он попросил разрешения посидеть на уроке, и Дженифер сменила гнев на милость. Лаури понимала, что отец будет ей только в помощь — он заставит ее ученицу, обычно постоянно отвлекающуюся, сконцентрироваться на уроке. Подобный опыт у него уже имелся — в свое время он обучал Элин.

Дрейк тоже предложил свою помощь — но уже Элис. Спросил, не хочет ли она осмотреть город, и та пришла в восторг от его приглашения. Пообещав вернуться к ленчу, они уехали.

Ленч оказался еще более праздничным, чем завтрак.

Все, казалось, наслаждались жизнью, обмениваясь утренними впечатлениями. Все, кроме Лаури. Она чувствовала раскаяние. «Так не может больше продолжаться! — не давала покоя навязчивая мысль. — Но что же делать?»

Угрюмо насупив брови, думала она свою невеселую думу. Дрейк время от времени бросал взгляд в ее сторону, и на лице его появлялось озадаченное выражение. «Нечего притворяться, будто не знаешь, что со мной происходит!» — негодовала Лаури, бросая на него гневные взгляды.

— У вас тут столько ручейков стекает с гор. — Голос отца прервал ход ее невеселых мыслей. — Вы ходите на рыбалку?

— Да, сэр.