— Мы будем спать после рассвета, — ответил Эл. — Нам ни к чему спешка, ведь торопиться некуда. Так что, если мы будем проезжать в день на несколько миль меньше, от нас не убудет.

— Игра становится всё интереснее, — сообщил упырь, холодно улыбнувшись.

— Скажи, где ты прячешься после того, как встаёт солнце? — поинтересовался Ирд. — Мне не терпится вогнать в твоё чёрное сердце кол.

— Боюсь, я не могу сообщить тебе этого, дружок, — ответил вампир с притворным сожалением. — Не в моих правилах открывать карты.

— Играть тебя научили в хоре? — поинтересовался Эл. — Не знал, что в храмах Нурмены такие вольные нравы.

— Как тебе твоя страна? — спросил вампир, обращаясь к Ирду и игнорируя вопрос демоноборца. — Наверное, ты единственный, кто выжил в этой войне. Между прочим, почему вас не убило поветрие?

— Ты уже спрашивал. Мы, как и ты, не собираемся сбрасывать козыри, — ответил Ирд.

— Когда у меня был Хозяин, мне приходилось слушаться его воли. Я выходил на охоту и нападал на жителей Вайтандара, а затем на солдат из армии Рогбольда, — сказал Дарон. — Еды было много, но уже тогда было ясно, что война опустошит королевство. Всё чаще попадались мертвецы, от которых носферату нет никакой пользы. Нам нужна только живая кровь, мы пьём её, лишь пока бьётся сердце. Теперь настали трудные времена, за последние три недели вы — единственные живые, встреченные мною. Если вам удастся ускользнуть, мне придётся перебраться в соседнее королевство. Я ещё не решил, в какое именно.

— Зачем тратить время? — поинтересовался Эл. — Отправляйся прямо сейчас.

— Нет, — Дарон отрицательно покачал головой. — Я хочу проверить свою силу. Теперь, когда я стал свободен, — помолчав, он продолжил: — Вы, люди, боитесь нас. Пусть не вы двое, но остальные. Но, если подумать, мы приносим вам не так уж много вреда. Носферату нужно всего пару раз в месяц выпить крови, остальное же время он никого не трогает. А что делаете вы своими войнами? Уничтожаете друг друга тысячами, лишая себя жизни, а нас пищи. От этого никому нет пользы. Но вы, самовлюблённые люди, называете эти побоища благородным занятием, даже искусством, а нас считаете причиной ваших неурядиц.

— Кажется, ты забыл, что и сам был человеком? — напомнил некромант.

— Я пел в хоре, служа Нурмене, — возразил Дарон, — а не проливал кровь. Кроме того, кем я был, теперь не имеет значения.

— Раз уж ты здесь, расскажи, что происходило в Вайтандаре, — предложил Ирд.

— Хочешь знать, как горела твоя страна, мальчик? — вампир усмехнулся. — Я бывал на поверхности только ночью и не видел больших сражений: до ближайшего города слишком далеко. Но я помню, как полыхали деревни, и кричали люди. Иногда я следил из зарослей или с высоких деревьев. Солдаты Рогбольда убивали всех. Они были, словно одержимые, и далеко вокруг слышался их смех. Потом, на следующую ночь, я находил вместо пищи мертвецов: обезглавленных детей, изуродованных женщин, распятых на деревьях стариков. Иногда завоеватели сжигали целые дома, согнав туда жителей. Богачи, одетые в расшитые одежды и укрытые лохмотьями нищие, почтенные матроны в дорогих шелках и шлюхи в дразнящих юбках — все лежали в одной грязи, растоптанные железными подошвами и копытами, а над пожарищем развевалось знамя Синего Паука. Вот, что я помню, мальчик, — вампир помолчал, потом заговорил снова. — Когда я умер, у меня остались жена и дочь. Я хотел навестить их, но не мог, подчинённый воле Хозяина. Я скажу больше: я боялся встретиться с ними тогда, потому что это могло означать только одно: меня послали выпить их кровь. Теперь, когда я свободен, я могу пойти к ним, в ту деревню, где они жили, но после всего, что творилось на этой земле, мне страшно увидеть вместо тех, кого я любил, обглоданные могильными жуками скелеты.