Предчувствуя недоброе, молодой человек на всякий случай поднял оконные рамы, впуская в каюту свежий морской воздух, напоенный озоном и йодом. Где-то далеко на горизонте пылали зарницы, золотисто-палевое, с рваной просинью, небо быстро темнело, возвещая наступление ночи.

— Не замерзнешь? — уходя, Громов обернулся на возившуюся с мушкетом Аньезу и хмыкнул. — Смотри не застрелись, девочка!

— Не застрелюсь, — улыбнулась девчонка. — И не замерзну — я же переоделась.

В широкой, заправленной в короткие кюлоты рубахе смотрелась она довольно забавно — этаким златовласым принцем.

Поднявшись на корму по узкому деревянному трапу, Андрей кивком приветствовал собравшихся — ему ответили лишь свои: Каменщик Рамон, Деревенщина, Мартин… Даже Головешка и тот смотрел будто бы вдаль, не говоря уже о всех прочих. Шкипер Хименес деловито возился с сектантом, словно бы все происходящее вокруг его не касалось — скорее всего, так оно и было, — а уж боцман-то ходил гоголем! Еще бы, ведь как раз сейчас наступал его звездный час.

Собственно, боцман первым и начал:

— Мы тут посовещались с народом, лейтенант. И решили переизбрать капитана, как среди вольных людей и принято. Новая команда, новый капитан — все по неписаному закону братства.

Молодой человек хмыкнул:

— Скорей — по понятиям. И кого же выбрали?

— А меня! — гнусно ухмыльнулся Гильермо. — Тебя же, лейтенант, я объявляю пленником! Уж больно подозрительный ты тип, верно, парни?

Собравшиеся одобрительно зашумели, точнее, попытались зашуметь, да Громов не дал, прервав начавшийся шум громким начальственным рыком:

— А ну молчать, сволочь, дьявол вас разрази!

Все разом заткнулись, даже самонадеянный боцман попятился.

— Первого, кто еще вякнет — проткну насквозь! — лейтенант выхватил шпагу, в этот момент было в его холодных серо-стальных глазах что-то такое, что заставило прислушаться весь корабельный сброд.

— Вот-вот, — скривив губы, промолвил Андрей уже гораздо тише. — Теперь внимательно выслушаете меня… Я сказал — внимательно!!! Кому не понятно? Кто-то в ад захотел? Сейчас отправлю!

Добившись гробовой тишины, сеньор лейтенант продолжил, не выпуская из руки шпагу:

— Вам, верно, забыли сказать, что мне не нужен этот корабль, я… и кое-кто еще вовсе не собираемся становиться душегубами. А потому мне плевать, кого вы там выбрали своим капитаном — идиота боцмана или кого еще… Да хоть самого черта! Мы покинем бриг, высадившись недалеко от Чарльстона, вы туда нас и доставите, а дальше — делайте, что хотите. И еще…

— А вот врешь! — побагровев, неожиданно заверещал боцман. — Чего это ты тут раскомандовался? Не слушайте его, ребята! Теперь я — ваш капитан, а своих обещаний я не забываю. Обещал ром — пожалуйста, обещал девку — берите… Она сейчас как раз в каюте этого типа, — с гнусной ухмылкой Гильермо кивнул на Громова. — Он с ней один забавляется, а мне… мне ничего для вас не жалко, такой уж я человек! Идите, берите девку, а этого… этого я лично выброшу за борт! А ну прыгай, тварь! Не хочешь? Тогда умри!

С этими словами боцман выхватил из-за пояса тесак и, грозно размахивая им, подскочил к низложенному капитану, имея явное намерение проткнуть тому грудь… Однако не на того нарвался — уроки месье Кавузака прошли вовсе не зря. Да, они обошлись недешево… но и дорогого стоили.

Чуть уклонившись в сторону, Громов насадил разъяренного боцмана на острие шпаги, легко и изящно, как ботаник — на иголку жука.