К счастью, мне повезло. Незадолго до моего приезда в Москву закрылась одна местная фирма, которая вела операции на фондовом рынке. В ней работало немало специалистов, подготовленных по западному образцу, и теперь они остались без работы. Таким образом мне меньше чем за неделю удалось нанять сразу троих сотрудников: Клайва — младшего трейдера и аналитика из Великобритании; Светлану — секретаря с идеальным английским; и Алексея — опытного водителя, говорившего только по-русски.

После этого я попросил Светлану подобрать мебель для офиса. Светлана была невысокой симпатичной темноволосой девушкой двадцати двух лет родом из Литвы, с жизнерадостным характером. Она с энтузиазмом взялась за дело. Осмотревшись в мебельном магазине, она позвонила мне и сказала, что там есть изящные столы и стулья из Италии. По ее мнению, они отлично подходят для нашего офиса.

— Сколько они стоят? — спросил я.

— Около пятнадцати тысяч долларов.

— Пятнадцать тысяч?! Ты шутишь! А что у них еще есть?

— Выбор небольшой. Жуткие пластмассовые столики и складные стулья, и всё.

— И сколько они стоят?

— Около шестисот долларов.

— Берем.

К концу дня мы обзавелись четырьмя пластмассовыми столиками и восемью складными стульями. И еще комнатным растением, которое Светлана купила по собственной инициативе. Затем мы приобрели и установили компьютеры, так что к концу недели моя неоперившаяся команда была готова к бою.

Пока мы обустраивались, рейтинг Ельцина продолжал расти. Но до выборов оставалось еще больше десяти недель, а Сэнди не спешил переводить фонду деньги. Тем временем я с головой ушел в изучение потенциально интересных компаний, надеясь, что Сафра все же сдержит обещание и переведет свои двадцать пять миллионов долларов для инвестиций.

Первой компанией, к которой я решил присмотреться, был Московский нефтеперерабатывающий завод, сокращенно МНПЗ. Пока я трудился в «Саломон Бразерс», мы заработали много денег на акциях российских нефтяных компаний, так что крупное столичное нефтеперерабатывающее предприятие казалось перспективным объектом для вложений.

Светлана договорилась о встрече с главным бухгалтером МНПЗ, и в начале апреля мы поехали в головную контору завода. Полная блондинка лет пятидесяти в непритязательном темно-бордовом брючном костюме встретила нас у входа в старое залатанное здание и провела внутрь. Помещение явно знавало лучшие времена. Лампы мерцали, то ярко вспыхивая, то угасая; куски напольной плитки отколоты; стены замызганы.

После того как мы расположились в кабинете, я задал ей ряд важных для меня вопросов: каковы были выручка и прибыль предприятия за прошлый год, сколько акций находится в обращении и тому подобное. Такие вопросы могут показаться обыденными, но тогда в России не существовало общедоступной информации по компаниям. Получить ее можно было только при личной встрече.

Светлана переводила ответы про выручку и прибыль, но когда мы добрались до вопроса о количестве акций в обращении, бухгалтер задала мне встречный вопрос:

— Вы имеете в виду обыкновенные или привилегированные акции?

Я слышал термин «привилегированные акции», но не знал, о чем именно она говорит, поэтому спросил:

— А что это?

— Привилегированные акции были выданы работникам во время приватизации.

— И чем они отличаются от обыкновенных?

— По ним выплачивается дивиденд в размере сорока процентов от прибыли.