Я был просто потрясен. Спешно пытаясь придумать ответ, я выпалил:

— Леонид, если вы на это пойдете, я буду вынужден объявить вам войну.

Он застыл. Я тоже. Вдруг он разразился хохотом. Мы оба знали, как неправдоподобно это прозвучало. Но я и не думал брать свои слова обратно. Голова шла кругом. Воевать с олигархом в России? Только безумец отважится на такое.

Нервы были на пределе, но я стоял неподвижно. Его смех прекратился так же внезапно, как и начался, после чего он выпалил:

— Да неужели? Что ж, Билл, желаю удачи.

Затем он развернулся и вышел.

Я был так расстроен этой стычкой, что несколько секунд не мог пошевелиться, потом меня долго трясло от унижения и смятения. Как в тумане, я вышел из офиса «Ренессанса» на пятнадцатиградусный московский мороз и сел в подержанный «Шевроле-Блейзер», который мы недавно купили. Алексей завел мотор, и мы поехали к моему дому.

Просидев несколько минут в звенящей тишине, я прямо в машине достал телефон и набрал нью-йоркский номер Эдмонда. С нескольких попыток удалось дозвониться. Его помощница сказала, что Сафра занят, но я настоял на разговоре. Я сильно нервничал, ожидая соединения, но не мог не поставить его в известность, ведь нас собираются «кинуть» на восемьдесят семь миллионов долларов. Он воспринял новость спокойно, но был явно огорчен. Никому не нравится терять деньги, а Эдмонд, как все знали, ненавидел проигрывать. Когда я закончил говорить, он спросил:

— Что будем делать, Билл?

— Дадим отпор этим мерзавцам. Пойдем на них войной.

Я произнес эти слова, но они все равно звучали как чужие. Последовала пауза, слышны были лишь помехи на линии. Потом Эдмонд серьезно сказал:

— О чем ты говоришь? Это Россия. Тебя просто убьют.

Я собрался с мыслями.

— Может быть, а может и нет. Но я не могу позволить, чтобы им это сошло с рук.

В тот момент мне было все равно, безрассудство это или храбрость. Меня загнали в угол, и я говорил, что думаю.

— Я не могу в этом участвовать, Билл, — медленно произнес он, находясь в полной безопасности за семь с половиной тысяч километров от Москвы.

А я был здесь — на передовой. Уровень адреналина зашкаливал. Я был готов сражаться даже в одиночку. Алексей поворачивал на Большую Ордынку, где я снимал квартиру, и я сказал:

— Эдмонд, вы мой партнер, а не начальник. Я буду бороться — вместе с вами или без вас.

Ему нечего было на это ответить, и разговор был окончен. Алексей остановился у подъезда, мотор продолжал работать, и мое сердце, как сумасшедшее, стучало ему в такт. Я вышел из машины и поднялся к себе. В ту ночь я не сомкнул глаз.

Следующим утром я шел, поникнув головой, на работу — несколько месяцев тому назад мы переехали в новый, более просторный офис. Ночью меня одолели жалость к себе и неуверенность. Однако, едва зайдя в парадное, я увидел нечто необычное, что вернуло меня в тонус. В офисе меня ждало полтора десятка вооруженных до зубов людей. Начальник охраны подошел ко мне, протянул руку и произнес с израильским акцентом:

— Господин Браудер, я Ариэль Боудзадá. Меня прислал господин Сафра. У нас четыре бронированные машины и пятнадцать человек. Мы будем охранять вас, пока не разрешится эта ситуация.

Я пожал ему руку. Ариэль был примерно моего возраста, но более коренастый, здоровый и мощный. Виду он был весьма грозного, чем я никогда не отличался, а главное — излучал уверенность человека, наделенного властью и способного в любой момент применить силу. Судя по всему, Сафра все же решил присоединиться к борьбе.

Я познакомился со старшими телохранителями, затем ушел в кабинет и сел за стол, обхватив голову руками. В голове пульсировала мысль: «Как ответить этому олигарху? Как? Как ответить этому проклятому олигарху? Надо держать строй и идти в лобовую.