Валерий выглянул в окно. Он смотрел, как отец неторопливо идет по переулку Грановского в сторону Кремля. «Он повернулся и помахал мне рукой, – рассказывал Кузнецов-младший. – Больше я его не видел».

Кузнецова арестовал охранник Маленкова в приемной шефа.

Приказ на арест Вознесенского Сталин отдал не сразу. Он еще долго колебался. Иосиф Виссарионович понимал, что Вознесенский попадет в руки врагов: Маленкова и Берии. Сталин продолжал приглашать бывшего фаворита в Кунцево на ужины и даже говорил о назначении в Государственный банк. 17 августа Вознесенский написал вождю патетическое письмо, умоляя дать ему работу. «Если бы вы знали, как трудно быть в стороне от товарищей, – жаловался опальный руководитель. – Я понял свою ошибку и хорошо усвоил урок партийного поведения. Прошу вас оказать мне доверие».

Сталин предал письмо Маленкову.

Серьезно больной, но по-прежнему страшный и безжалостный Андреев выявил в Госплане Вознесенского множество недостатков и недочетов. Всего из главного планового министерства Советского Союза пропали 526 документов. Это надуманное дело стало последним подвигом Андрея Андреева. Николай Вознесенский признал, что не преследовал виновных, потому что не имел доказательств их вины. «Сейчас я понимаю, что виноват», – каялся он.

Позже Хрущев обвинил Маленкова в том, что тот нашептывал Сталину всякие гадости о Вознесенском, чтобы лишить его последних шансов на спасение.

27 ноября 1949 года, в самый разгар борьбы со «ждановщиной», Вознесенский был арестован. Он присоединился к Алексею Кузнецову и еще 214 задержанным по Ленинградскому делу. Ко всем арестованным применяли «французскую борьбу». После чиновников в пасть абакумовского МГБ последовали их родственники, жены и дети.

Кузнецова избивали так сильно, что порвали барабанные перепонки. «Меня били до тех пор, пока у меня из ушей не начинала литься кровь, – рассказывал после смерти Сталина один из арестованных, некий Турко. – Комаров хватал меня за голову и бил о стену». Турко дал показания против Кузнецова. Пыточных дел мастера спросили у Виктора Абакумова, можно ли применять методы физического воздействия к задержанной Закрыжевской. Их останавливало то, что она была беременна.

– Вы что, защищаете ее? – завопил побагровевший от ярости министр. – Закон не запрещает допрашивать арестованных! Выполняйте свое дело.

Закрыжевскую пытали так же, как и остальных. У нее случился выкидыш.

– Расскажи нам все! – требовали следователи. – Мы авангард партии.

Кузнецов и Вознесенский содержались в особой тюрьме, «Матросская тишина», которая была создана по приказу Георгия Маленкова. Он приезжал туда инкогнито вместе с Берией и другими членами политбюро на допросы задержанных.

Положение зловеще добродушного Булганина тоже было опасным. Он получил приказ допрашивать своего старого друга, Александра Вознесенского. Увидев Булганина, Вознесенский, до ареста работавший ректором Ленинградского университета, обрадовался. Он, конечно, решил, что спасен. «Он бросился ко мне с радостным криком: „Товарищ Булганин, дорогой мой. Наконец-то вы вспомнили обо мне! Я ни в чем не виноват. Как замечательно, что вы приехали! Теперь товарищ Сталин узнает всю правду!“» – рассказывал позже Николай Булганин.