Ма Жун отступил и затаив дыхание наблюдал за происходящим. Он воочию видел в действии тайное боевое искусство, о котором люди упоминали крайне редко, да и то шепотом. Цепочки крепились к тонким запястьям горбуна кожаными ремешками, а расстояние, на которое он выбрасывал шары вперед, назад, в сторону, вверх или вниз, регулировал, пропуская цепочки между пальцев или сжимая руку в кулак. Еще один разбойник с мечом схлопотал по руке шаром-молнией, метнувшимся из левой ладони Креветки. Раздался хруст сломанной кости. В тот же миг горбун взмахнул правой рукой, и второй шар, улетев далеко вперед, впечатался другому нападавшему в лицо с силой кувалды.

К тому времени лишь двое незнакомцев ещё оставались на ногах. Один из них сделал неудачную попытку отбить шар клинком, другой повернулся с явным намерением обратиться в бегство. Ма Жун хотел броситься вдогонку, но оказалось, что в этом нет необходимости. Метко пущенный Креветкой шар с тошнотворным глухим стуком угодил беглецу в позвоночник, и тот ничком рухнул на землю. Одновременно цёпочка, привязанная к левому запястью горбуна, змеей обвилась вокруг меча последнего из нападавших. Дернув противника к себе, Креветка коротким взмахом послал шар ему в висок. Все было кончено.

Щуплый горбун ловким, привычным движением подхватил шары и, намотав цепочки на запястья, спрятал оружие под рукава. Ма Жун шагнул было к нему, но тут же замер, услышав за спиной знакомый бас:

– Ты опять махал руками!

Обернувшись, помощник судьи обнаружил, что Краб уже успел сбросить с себя бесчувственное тело разбойника с дубинкой и сесть, прислонясь спиной к дереву.

– Опять махал! – повторил Краб, и в голосе его слышалось глубокое отвращение.

– Неправда! – запальчиво возразил Креветка, повернувшись к приятелю.

– Правда! – продолжать гнуть свое великан. – Я отчетливо видел, как ты двинул локтем. Это испортило твой последний, короткий удар. – Краб потер выпуклую грудь – по всей видимости, удар дубинкой, способный любого другого прикончить на месте, не причинил ему особого вреда. Он не без труда поднялся на ноги, сплюнул на землю и снова принялся корить горбуна: – Махать руками – неправильно! Удар должен быть резким, как взмах бича, и идти от запястья.

– Но это позволяет наносить удары вбок! —сердито пробурчал Креветка.

– Удар должен походить на хлопок бича, – упрямо твердил Краб. Он наклонился над разбойником с дубинкой и вздохнул: —Жаль, что я слишком сильно стукнул его по шее.

Великан подошел к главарю шайки – единственному из нападавших, кто был еще жив. Тот лежал на траве, жадно хватая ртом воздух. Руки цеплялись за грудь у сердца, из-под ладоней сочилась кровь.

– Кто вас послал? – спросил Краб.

– .. .Мы… Ли сказал…

Голос булькнул и затих. Изо рта разбойника хлынула кровь. Тело судорожно дернулось и застыло.

Ма Жун тем временем осматривал другого мертвеца.

– Блестящая работа, Креветка! – воскликнул он, не скрывая восторга. – Где ты этому научился?

– Его учил я, – спокойно пояснил Краб. – Каждый день, в течение целых десяти лет. Что ж, наш дом недалеко отсюда, поэтому давайте пойдем туда и немного выпьем. А останки можно собрать и потом.

Все трое зашагали к дому, где жили Краб и Креветка. Горбун держался позади и все еще недовольно ворчал под нос.

– А я не могу этому научиться, Краб? – задумчиво осведомился Ма Жун.

– Нет. Здоровяки вроде нас с тобой для этого не годятся. Нам всегда хочется вложить в бросок побольше силы, а это ни к чему. Ты просто приводишь их в движение, а дальше они все делают сами, твое дело – только направлять. По науке это называется «удерживать равновесие» – человек вроде как зависает меж двумя шарами, мечущимися во все стороны.