— Дорогая, — говорил Тони. — Я не знаю, что буду делать без тебя. Ты единственная, кто всегда готов меня выслушать. Ты знаешь, что я хороший человек, моя родная. Ты знаешь, что я лучший оформитель этих чертовых витрин на всей нашей улице. И я должен склонить голову перед таким ничтожеством, как Монти. Ты знаешь, почему он не дает мне развернуться, моя сладкая? Потому что понимает: я талантливее его.

Я взяла себя в руки и быстро вошла в помещение, где хранились манекены. Тони вел себя крайне неосмотрительно, и я должна остановить его словоизлияния, независимо от того, к кому он обращался. Если Монти хотя бы краем уха услышит что-нибудь подобное. Тони тут же вылетит с работы, хочет он того или не хочет.

Посередине комнаты, в которой царил невообразимый беспорядок, стоял Тони; разговаривая, он отчаянно жестикулировал, размахивая пластмассовой женской рукой. Тони был высок и черноволос, он обладал той присущей латиноамериканцам красотой, которая способна пробудить романтические чувства у самых холодных женщин. Но меня больше интересовала девушка, сидевшая на стуле спиной к двери.

На ней был алый плащ с капюшоном, кружевная черная юбка обтягивала колени и спускалась до носков серебристых сандалий.

— Входи, — пригласил меня Тони. — Долорес нам не помешает, у меня нет от нее секретов

Это был один из оконных манекенов, изготовленных столь искусно, что даже я на мгновение вообразила, что передо мной живая девушка.

— Тони! — воскликнула я с нескрываемым раздражением. — Ну можно ли быть таким дураком? Твой голос раздается по всему холлу. Что, если Монти войдет и услышит то, что сейчас слышала я?

— А что это изменит? — Тони жестикулировал гротескно и мелодраматично. — Все равно я увольняюсь. — И он чмокнул манекен в подбородок. — Отныне я всего себя посвящаю тебе, моя великолепная.

— Ты достаточно трезв, чтобы связно объяснить, что произошло? — спросила я.

Он подмигнул Долорес.

— Она думает, что я пьян. Посмотрела бы она на меня через час — вот тогда уж я действительно напьюсь. Ну да ладно… Я ей сейчас расскажу. Все из-за этого чертова граммофона, Лайнел. Билл Зорн подвел провода, говорящая птичка и все такое. Это отличная идея, и она могла заработать уже завтра, в окне для гольфа, которое выходит на Стейт-стрит. И как ты думаешь, чем кончилось дело?

— Попробую угадать, — сказала я. — Монти это не понравилось.

Он прислонился к встроенному шкафу с надписью "Бюсты" и глубокомысленно кивнул головой.

— Ты сообразительная девочка. Он сказал, что не позволит, чтобы окна Каннингхема были оформлены на уровне дешевой забегаловки. И он сказал, чтобы я возвращался обратно на ферму. Представляешь?

— Насколько я поняла, ты решил так и поступить?

Он туповато уставился на меня:

— Нет, ты поняла меня неправильно. Но мы еще посмотрим, как он без меня обойдется. Хватит ему жить за счет моих идей.

Тони мне уже изрядно надоел, я его почти не слушала. Комната манекенов всегда казалась мне самым необычным и пленительным местом во всем магазине. Я никогда не упускала случая порыться в ней в надежде отыскать что-нибудь особенное.

В стенах комнаты располагалось множество встроенных шкафов, за дверцами которых хранились различные виды манекенов. В одном углу размешались раздетые фигуры, приготовленные для ближайшей новой экспозиции, в другом — отложенные до лучших времен. Посередине комнаты стоял длинный стол, на который были навалены кучи пластмассовых рук и ног, несколько париков, заплетенные косы, искусственные цветы и что-то вроде детского игрушечного ружья. Я с любопытством взяла его в руки.

— Мухи не беспокоят? — спросила я и ради эксперимента выстрелила из ружья.