|
— Ладно, завтра так завтра, — наконец решился Тимур. — Пошли, ребята. — Стойте, вот тебе от меня подарок! — Сидорович протянул мне красивый значок. Он был круглый, как большая монета, на нем был выбит барельеф орла. И вроде золотой. — Как постоянному клиенту! Через пять минут, когда домик с Сидоровичем уже скрылся за деревьями, Тимур сказал: — Плохо, очень плохо, что все переносится на завтра. У нас не много времени осталось. — А что, куда спешить? — спросил Толик. — Ведь деньжищи-то какие! — Полнолуние через два дня, — ответил Тимур мрачно. — Ну и что? — в один голос спросили мы с Юркой. — Во-первых, это Зона, во-вторых, у меня обострения в полнолуние. Вирус активизируется. — Плохо вам будет? — Я-то знал про вирус. — Ну, считай, что очень плохо. Ладно, я думаю, большую часть мы сможем ученым отдать. Они платят не хуже Сидоровича, только к ним пробраться надо, и они не каждому доверяют. — Тимур на секунду остановился, словно раздумывая, что делать. — Идем в город. Там переночуем. — А почему в город? — удивился я. — Ведь у Кордона полно людей живет, можно в гостинице остановиться. Деньги есть! И вообще нам же к колесу надо. Может, сразу туда? — Я боюсь, что, покажись мы в районе Кордона и поселка, вас сразу власти за шкирку — и вон из Зоны. Пикнуть не успеете, как артефакты конфискуют, а вы будете ехать в армейском автобусе до ближайшей электрички под родительским надзором. Пошли. А колесо не укатится. Не торопи события. — А город ведь пустой, — засомневался Юрка. Забеспокоился и Бруно, почувствовав что-то, прижался к ноге Грушевского. — Там же только руины. Я читал. — Мало ли что в книжках пишут. Держал я как-то одну из них. Про Зону. Цирк, да и только. В городе есть места, где еще живут люди. Вот к одному надежному сталкеру и пойдем. Редактор его зовут. Сколько мы прошли уже по лесам Зоны? Наверное, больше, чем за всю предыдущую жизнь. В летнем лагере не считается, там же в основном сидели за забором, а лес такой ухоженный, как парк. Может, и в Зоне тоже не считается — мы же через буреломы не продирались, а по тропинкам и по дорогам шли. Но все равно тропинки были лесные и дороги тоже. И сейчас Тимур вдруг неожиданно сказал: — В лес зайдем, я вам кое-что покажу. — И свернул с дороги прямо в чащу. — А не опасно? — Я заметил, что он даже ни гайки, ни камешка не бросил. — Э, нет… тут место особое, — ответил Тимур. Мы зашли совсем недалеко от обочины, а деревья, вместо того чтобы расти гуще, расступились. В одном месте Тимур остановился и сказал: — Так. Теперь смотрите и молчите. Он собрал несколько веточек и разложил маленький костер. Когда он разгорелся достаточно сильно, выломал несколько веток с куста с узорчатыми листьями. Он бросил их в огонь, и от костра пошел густой белый дым. Дым не стал подниматься вверх, а стелился по земле и, словно увлеченный потоком воздуха, устремился между деревьев. Там он неожиданно почти вертикально поднялся вверх. И сразу в дыму стало угадываться дерево. Странная такая сосна. У нее две нижние ветки уходили в стороны от ствола. Дерево было похоже на гигантский крест. — Что это? — прошептал я. А ребята смотрели на дерево-крест не отрываясь. — Это было давно, — начал рассказывать Тимур, но его перебил звук мотора, неожиданно возникший ниоткуда. Тимур, широко раскинув руки, увлек нас в сторону кустов. Мы спрятались там так, чтобы нас не было видно. На открытое пространство, рыча моторами, выехали грузовик с большим тентом, легковой автомобиль и три мотоцикла с колясками. Мне не надо было объяснять, кто это были. Это были фашисты. И кресты на машине, и каски, и пулеметы на колясках мотоциклов — это все я знал хорошо. |
