|
Ленивый такой скучающий басок, который в учебке устраивал разнос по косточкам. В мосинке — четыре патрона. Фашиков передо мной десяток. При лучшем раскладе четверых я положу, эффект неожиданности. За остальными придется бегать с ножом. В принципе, шансы есть… «А пулемет? — снисходительно уточнил Корнейчук в голове".
Точняк, пулемет же еще… Вон из люльки мотоцикла выглядывает хищное дырчатое дуло. И фашик сидит, каской крутит и лыбится во всю харю. Я убрал закостеневший палец со спускового крючка. Спокойно, дядь Саш. Положить гадов я всегда успею, и для этого необязательно самому под пули подставляться. По лесу эти г*ндоны все равно быстро ехать не смогут, прослежу, откуда их черти принесли. Заодно может и выясню, кто эту гнусь тут устроил. И, мамой клянусь, все там будет полыхать до самого горизонта… В тюрягу посадят потом, да и хрен с ним. Надо же, бл*ха, пока я по джунглям и пустыням скакал, интересы родины защищая, под самым носом расплодилось… Это… Это… Словарь матерных выражений в голове даже как-то не сразу подобрал подходящее определение тому, что я только что увидел. Оберштурмфюрер, тем временем, сорвал цветочек и прицепил его себе на кепи. Эстет, мать его! Остальные фашики погрузились по машинам, радостно перехохатываясь и обсуждая сиськи какой-то Лильки. — Куда теперь? — спросил по-немецки высунувшийся из окна грузовика водила. — В Плескау, — махнул рукой оберштурмфюрер. — С остальным тут Ганс разберется. «Почему они до сих пор не перешли на русский? — озадаченно подумал я. — Играть теперь вроде больше не перед кем…» Или мероприятие устроили для приезжих туристов? Меня снова затрясло от злости. Это кем надо быть вообще? В воспаленном мозгу на пару мгновений вспыхнуло рекламное объявление: «Полное погружение в эпоху! Реалистичность — 100 процентов! За отдельную плату патроны и жертвы будут настоящие!» И, такие, — фрррррр! — полетели купюры… А на их фоне в яму падали срезанные пулями старики, женщины и дети. Грузовик и мотоцикл синхронно взревели моторами, из-под колес полетели ошметки земли. Фашики в кузове бодро затянули какую-то развеселую песенку. Я машинально прислушался, пытаясь разобрать слова. Ein Heller und ein Batzen, Die waren beide mein: Der Heller ward zu Wasser, Der Batzen ward zu Wein (С копейкой и с полтиной Расстанусь я легко: Копеечку — на воду, Полтину — на вино!) Мотоцикл и грузовик скрылись за деревьями. А я все лежал неподвижно, сжимая мосинку так сильно, что казалось, что она сейчас сломается в железной хватке моих пальцев. Нахлобучило. Мозг отказывался принимать реальность происходящего. Вот травинка нос щекочет. Паук с пестрым брюхом деловито исследует мой рукав, прикидывая, как бы его приспособить к строительству паутины, которую я сломал, когда падал. Бззззз… Комар над ухом. Кровопийца мелкий. В колено корень упирается, надо бы ногу отодвинуть. Солнечный луч пробился через хвойно-лиственный купол и припекает плечо. Пахнет сухой летней травой, тающей на жаре смолой, чем-то цветочным еще. Вот же он, лес. Такой знакомый и обычный — елки, осинки, пни трухлявые, кусты колючие. Пичужка какая-то над головой заголосила. А может не было никаких фашистов? Ну, сон приснился реалистичный, с кем не бывает? Вот сейчас я встану на ноги, отряхнусь от налипшего лесного мусора, а на поляне — никакой ямы, никаких трупов, никаких следов от колес. Я поднялся, чувствуя себя деревянным, как тот буратино. Черта с два это сон. Кислый запах пороха вплетался в коктейль мирных лесных ароматов. Взрыкивал в отдалении мотор грузовика, заглушая бодрую песенку про немецкого любителя прибухнуть. |
