– Как это – от паленой ханки? – спросила я Петю.

– Филолог! – совсем по-лазарчуковски вздохнул стажер. – Паленая ханка – это фальсифицированная водка. Твой старикан выдул полпузыря натуральной отравы!

– В смысле, выпил полбутылки? – влезла я с переводом.

– Я же так и сказал! Дедушка выкушал примерно двести граммулечек пойла, самой безобидной составляющей которого было битое стекло.

– А где он взял такую дрянь?!

– Хороший вопрос! – похвалил меня стажер. – Мы тоже вынуждены им задаваться. Видишь ли, этот кошмарный фальсификат был обнаружен на оптовом рынке «Медведково» в ходе дежурного рейда Центра сертификации и Общества по защите прав потребителей с полгода назад. Причем спецы обратили внимание именно на стеклянную взвесь, и только потом, уже в лаборатории, выяснилось, что в каждой конфискованной поллитровке еще половина таблицы Менделеева присутствует.

– Так эту ханку, ее изъяли из торговой сети?

– Ясное дело, тогда же и изъяли! Более того, и поставщика нашли, и даже изготовителя! И народ через «Вестник Центра Сертификации» оповестили, что напиток, заявленный на этикетках как «Водка для знатока», производства якобы Миньковского ликеро-водочного завода, употреблять как внутреннее горячительное средство можно только в случае крайне желательного самоубийства! А вот поди ж ты, Степана Андреевича Потапова, царство ему небесное, не уберегли!

– Должно быть, дедушка давно запасся этой «Водкой для знатока» и приберегал ее где-то в личных закромах до вчерашнего дня, – предположила я.

– Деда Степа, как его называют безутешные домашние, был регулярно пьющим и так долго хранить непочатую водочную бутылку мог только в одном случае: если спрятал ее так хорошо, что все полгода искал и не мог найти! – заявил Белов.

– Значит, вчера и нашел, – подытожила я. – Петюша, спасибо тебе за информацию!

– Сам не знаю, зачем я тебе все это рассказал, – проворчал Петя.

– Не уподобляйся Лазарчуку, – попросила я. – Он бука, а ты душка!

– Душка-Петрушка, – обругал сам себя Петя и положил трубку.

Я тоже спрятала мобильник в сумку – как раз вовремя: из-за угла дома к подъезду вывернула Иркина «шестерка». Не заметив меня на лавочке, подруга посигналила.

– Не гуди, я уже тут! – я подскочила к машине, распахнула дверцу и шлепнулась на сиденье, оказавшееся неожиданно очень мягким.

– Слезь с Мурдава: испортишь ему товарный вид! – строго сказала Ирка, левой рукой выворачивая руль, а правой бесцеремонно выдергивая из-под меня шуршащий пакет.

– Что ему сделается, он же мягкий! – отмахнулась я.

– Мягкий, но с твердым языком, – напомнила подруга.

Я перегнулась через сиденье и заглянула в пакет. Ирка привычно свернула Мурдава на манер садового шланга и даже перетянула получившуюся бухту скотчем. Сверху помещалась Мурдавья голова с разинутой пастью, высунутым языком и выпученными белесыми глазами.

– Ты не слишком туго перетянула его скотчем? – хмыкнула я. – Он выглядит, как висельник!

– Значит, нормально выглядит, – Ирка тоже хмыкнула.