Настроение у него было испорчено окончательно. Под гневное бурчание мужа мы плавно тронулись с места, а на повороте к Варшавскому шоссе из придорожных подстриженных кустов почти под колеса нашей машины неожиданно вывалилась женщина.

В принципе из этого места вываливаются многие. Здесь как раз обрывается звериная тропа, протоптанная жильцами нашего дома в целях сокращения пути до автобусной остановки. Не используется она только в сезон дождей, поскольку заплывает грязью.

Я сразу поняла, что испытал Михаил Милашкин перед смертью. По своей глупости, мне довелось испортить ему последние минуты жизни…

Испуганная не меньше нас, женщина, издавая тихие стоны, делала тщетные попытки подняться. Судя по всему, у нее были проблемы с ногами.

Я попыталась внести посильную помощь, но Димка, рявкнув на меня, велел не мешаться и открыть заднюю дверь. Протянув мне туфли пострадавшей, он принялся осторожно выявлять повреждения.

Будучи не в силах смотреть на процесс обследования, я уставилась на туфли, отмечая, что они просто великолепны, и одновременно мысленно моля Бога, чтобы все обошлось только синяками.

Женщина, волнуясь, оправдывалась, что плохо видит. Перед выходом закапала назначенный окулистом альбуцид…

Наверное, Бог меня услышал и пожалел. А скорее всего, пожалел пострадавшую.

– Кажется, все в порядке! Отделались легкими ушибами, – сделал заключение муж. – Но я советую вам прокатиться со мной до больницы. На всякий случай мы сделаем рентген.

Женщина рассыпалась в извинениях и благодарностях. На Димку высыпался ворох комплиментов, от которых он сразу же пришел в благодушное настроение.

А у меня оно вообще пропало. Создалось впечатление, что, если бы не туфли пострадавшей, меня могли бы и забыть.

– Мы опаздываем! – нетерпеливо напомнил мне муж и, отняв туфли, не очень ласково подтолкнул меня к передней двери.

Тут же решила, что палец о палец не ударю, чтобы поинтересоваться дальнейшим состоянием дамы. Уже сидя в машине, я попыталась оценить привлекательность пострадавшей, но узрела только цвет костюма (зеленый) и волос (темные, наверняка крашеные).

Женщина нагнулась, пытаясь натянуть туфли. Очевидно, ей было больно. Она слегка постанывала. Я невольно сморщилась от сочувствия и перестала злиться…

Очередной резкий порыв ветра заставил нас вскочить и кинуться к входу внутрь кафе. Уже на бегу я немного притормозила и, развернувшись, оглядела обозримое пространство в последний раз. Петра не было. По открытой площадке кафе носились гарсоны и гарсонки, сворачивая гостеприимные летние пенаты. Дождь еще не начался, но, судя по всему, особо не задержится. И не иначе как в форме ливня.

Громовой раскат заставил меня вздрогнуть. Невольно мелькнула мысль, что даже ситуация с погодой повторяется. Как бы не было очередной неприятности от судьбы…

– Ну что ты застряла? – нетерпеливо потянула меня за рукав Наталья.

Я строптиво взметнула рукой вверх, намереваясь освободиться и от хватки подруги, и от появившегося нехорошего предчувствия. Только потом поняла, что фактически перегородила вход и выход из кафе. Но спиной-то этого не видно. Потому и осталось непонятым намерение Наташки освободить от меня проход.

Какой-то длиннющий тип, пытавшийся просочиться в дверной проем на улицу, не удержал банку пива, нечаянно выбитую мной из его слабых, на мой взгляд, рук. Банка взметнулась вверх. Мы втроем проследили за ее полетом и, машинально вцепившись друг в друга, слегка отпрянули в сторону, чтобы не обеспечить себе прямое попадание в лоб. Или по другим частям тела.

Банка глухо шлепнулась вниз. Непонятно на что – выяснять было некогда, поскольку она продырявилась и мигом обдала нас троих пивным фонтаном.

– Блин! Святой источник! – взвизгнула Наташка, шарахаясь внутрь кафе, но забыв отцепиться от меня и высокорослой жерди.