— Хочу, — Хайме ответил раньше, чем успел все осознать.

Он ел долго и жадно, основательно выскребая кусочком хлеба остатки похлебки из миски, до последней капли. Зимородок сидел напротив, чуть склонив голову на бок и с интересом наблюдал. Хайме старался не встречаться с ним взглядом, было как-то неловко.

— Утром пойдешь домой, — сказал Зимородок, когда парень наелся.

— Не пойду.

Тот удивленно поднял бровь.

— А что будешь делать?

Хайме набрал воздуха в грудь, сжал челюсти, все так же смотря в землю.

— На дракона пойду, — хмуро сказал он.

Зимородок хотел было рассмеяться, но отчего-то передумал.

— У тебя нет оружия и ты совсем не умеешь драться.

Хайме засопел, насупился, объяснять не хотелось.

— Я все равно пойду, — буркнул упрямо.

— Ни зубами, ни когтями драконью шкуру не разорвать, — серьезно сказал Зимородок.

— Какими когтями?

— Своими, — фыркнул тот.

Хайме удивился очень честно, и честно ничего не понял. Какое-то время сидел, переводя взгляд то на Зимородка, то на свои руки. Когти? Да, ногти, конечно, здоровые, не стриженные, с черной грязью во всех местах и заусенцами, но…

— Точно когтей нет? — ехидно поинтересовался Зимородок.

— Точно, — совсем тихо подтвердил Хайме, стало как-то не по себе.

— А хвоста?

Хайме тяжело засопел, не зная — смеяться ли ему или плакать, подтрунивали-то над ним часто, но сейчас выходило иначе, не так… С тоской глянул на Зимородка, отчаянно замотал головой. Тот весело хмыкнул, но к счастью решил оставить когти в покое, только вздохнул серьезно.

— Эх, парень… это верная смерть, — сказал он. — Иди лучше домой.

— За мою смерть дадут десять флоринов, — сглотнув вставший в горле ком, Хайме так и не смог решиться поднять глаза. — Больше я ни на что не годен.

Голос жалобно дрогнул, едва ли не до всхлипа. Столько всего скопилось… Он не видел другого выхода, все испробовал. Не выходит! Если б можно было…

Что-то в лице Зимородка дернулось, напряглось. Он долго хмурился, вглядывался, словно стараясь что-то понять. Что-то свое.

— Рассказывай, — велел наконец.

Хайме поджал губы. Рассказывать не стал.

— Дурак, — отчетливо сказал Зимородок, без усмешки, — сдохнуть ты всегда успеешь, причем только один раз. А потом? Ты подумал?

Хайме отвернулся, покрываясь красными пятнами, стало ужасно стыдно.

— Спи, — устало велел Зимородок, и сам вытянулся рядом, подсунув шапку под голову.

* * *

Хайме спал крепко и спокойно, на сытый желудок спалось удивительно хорошо. Когда утром открыл глаза, Зимородок, уже полностью готовый двинуться в путь, сидел рядом.

— Вставай, — сказал он, протягивая Хайме кусок хлеба и луковицу. — На, вот, в дороге поешь.

Хайме благодарно кивнул.

Весь день шли молча, разговаривать не хотелось. Вернее, Хайме не хотелось расспросов, а Зимородок молчал, только искоса поглядывая, словно надеясь что-то разглядеть. Еще утром, Хайме предлагал ему помочь нести тот увесистый тюк, уже и сам понял, что там оружие, тяжелое, разное, но Зимородок так на него глянул, что желание помогать разом пропало.

За весь день никого не встретили.

К вечеру Зимородок начал слегка прихрамывать.

— Нога у тебя, да? — тихонько поинтересовался Хайме.

— Ага, целых две ноги, не поверишь!

Хайме обиженно шмыгнул носом.