– Сделаю, господин.

Поклонившись, адъютант покинул палаты, четко печатая шаг.

– А вы – прочь! – прикрикнул воевода на парней. – Сегодня вне очереди – караулить на звонницу. Идите, собирайтесь. Завтра поглядим, что да как…

Выбрав одежку потеплее – жилетку из кошмы да недавно подаренный любимой девчонкой – Ясной – свитер, связанный из шерсти одичавших овец, Ратибор глянул сквозь бойницу на солнышко – еще не скрылось! – и быстро слетел по винтовой лестнице вниз, на улицу.

Почти все кругом было разрушено; как рассказывала мать, во время Последней Войны вдоволь порезвились боевые роботы, и от всей Коломны остались лишь одни кремлевские башни. Их и изначально – в довоенное время – было всего семь, да два пролета крепостной стены, однако старинные башни оказались добротными, выдержали все катаклизмы, став последним приютом для людей. Для тех, кто смог выжить. Великий Био очистил близлежащие леса от разных гнусных тварей (матушка говорила – просто распугал да пожрал), и там постепенно возродилась обычная боровая дичь, правда, в малом количестве. Главную ценность представляла земля – плодородные, с большим трудом отбиваемые у дикого леса, участки. С них и кормились. Как ни странно, здешние земли после войны стали куда более урожайными, нежели были раньше. То ли изменился состав почвы, то ли растения были уже иными, а скорее всего, просто не стало цивилизации – химических фабрик, оружейных заводов и всего такого прочего.

Невдалеке от башни росли невысокие кусты ежевики. Все кустарники на территории башен периодически подстригались, чтоб под их прикрытием не подкралась какая-нибудь особенно хитрая тварь, забредшая сюда из подмосковных лесов, или местные крысособаки. Давным-давно, еще до войны, насельницы местного монастыря – монахини-сестры – разводили породистых псов, большая часть которых погибла, выжившие же одичали и дали уже совершенно дикое потомство, время от времени совершавшее набеги на лесные участки и пастбища. Справляться с ними обычно помогал Великий Био, нужно было только принести ему хорошую жертву.

– Здравствуй, Ратко! – Из расположенной рядом с Пятницкой башни приземистого здания бывшей часовни выбежала молодая девушка в длинной домотканой юбке густого травянисто-зеленого цвета и блузке из беленого холста с яркой вышивкой по рукавам и вороту.

Красивая, как само солнце! Стройненькая, воздушная. Карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, миленький, чуть вздернутый, носик, пышные волосы падают на плечи солнечно-золотым водопадом. И звали красавицу соответствующе – Ясна, и была она, как и Рат, сиротой – отец погиб, нарвавшись на дикарскую засаду, мать, – как водится, из семеновских, – умерла от болотной лихорадки. Заразилась на старой стерне, случайно зацепившись за кровососущий кустарник, так вот и сгинула в одночасье, угасла за три дня.

– Привет, карие очи! – хохотнул Ратибор. – Что не на работе? Отлыниваешь? Кто ж будет ткать? Ой, видать, ходить нам всем зимой голыми.

И ведь совсем не то собирался сказать парень, а вот ляпнул первое, что пришло в голову, – а что еще с насмешника взять-то? Лучистый взгляд девушки погас, словно наткнулся на невидимую преграду…

– Я просто… просто раньше норму сегодня выполнила, вот, – покусав губы, резко возразила Ясна.