Часа за два рота тщательно обыскала все кладбище и начала продвигаться к Шанцу. Глянув в светлое небо, сотник довольно кивнул – до наступления темноты вполне успевали, укладывались. Ничего, еще отыщем тварей! Лишь одно вызывало смутную и пока еще не до конца осознанную тревогу, некая странность. Зенитки уничтожили две лодки… и что же, никто из вражеских воинов не добрался до берега? Все утонули? Странно. Ведь хоть кто-то, да должен был добраться, береговые мутанты – твари живучие. Да, наверняка добрался и сейчас затаился, спрятался… Искать! Как можно внимательнее смотреть везде! Под каждым кустом, у каждой болотной кочки. И не забывать про старые хутора. Туда, к заброшенным рыбацким хуторам, Кирилл вскоре и отправился. Правда, никого не нашел.

Пока все несущие вахту кронштадтцы искали врагов на северной оконечности острова, на юге, в Угольной гавани, подвалил к старому причалу старый двухвесельный ялик. Часовой, мальчишка лет четырнадцати, поправив на вихрастой голове бескозырку, сдернул с плеча винтовку, и, напустив на себя самый суровый вид, грозно скомандовал:

– Стой, кто идет!

– Свои! Глаза-то разуй, чудо.

Сидевший на носу лодки молодой поджарый мужчина бросил на причал веревку и недовольно буркнул:

– Чем болтать, прими лучше конец. Наплодили вас на нашу голову. Рыбку ловить никто не хочет. Уж конечно, куда лучше с винтовочкой вот этак стоять.

– Так вы рыбаки, что ль? – Машинально схватив брошенную веревку, часовой забросил винтовку за спину и ловко привязал конец за ржавый, торчащий тут же кнехт.

– Рыбаки, кто же еще-то? – Мужчина легко выскочил на причал и неожиданно улыбнулся. – Ну, ты это… извини, если что не так. Мы за углем… черт, куда ж я накладную дел? Неужто дома оставил? Вот старый дурень, ага… Вас, кстати, много здесь? А то помогли бы мешки-то таскать. А мы б вам рыбки, ага. Вкусная рыбка-то.

На смуглом, с резко очерченным скулами, лице рыбака играла самая дружелюбная улыбка. Вообще, он был приятный тип, обаятельный… если б еще не шрам на левой щеке. Странный такой, зигзагом. Словно кто-то мазнул когтем… А может, и мазнул! Мало ли в море чудовищ?

– Вдвоем, говорите… Случайно, не с Мишкой Кастрюлей?

– Не, не с Мишкой. С Лехой Чугунком.

– С Лехой?! Вот те на! Так я ж отца его знал! Давай, зови своего дружка живо. Сейчас вам рыбки отсыпем… Давай! Тебя самого как зовут-то?

– Игнат.

– Ишь ты – Игнат! Знавал я одного Игната… Ну, зови, зови, что стоишь-то?

Леху убили сразу же, едва подошел. Один из гребцов, здоровенный парняга с широким красным лицом. Пошел, улыбаясь, навстречу, да, улучив момент, ударил ножом в сердце.

А юный раззява-часовой Игнат в этот момент уже был в лодке, склонился…

– Ты выбери рыбку-то…

И получил могучим кулаком по затылку. Упал.

– Вяжите его, – приказав, человек со шрамом быстро потрогал парнишке пульс и облегченно вздохнул. – Хорошо, не убили.

– Да ты что, Йован! – обиделся второй здоровяк, гребец. – Да как можно-то. Ты ж сказал – тихонечко, вот я и…

– Тихо! – Йован прищурился, внимательно осматривая гавань. Старый причал, полуразрушенные пакгаузы. Никто их особо не охранял, так, для порядку больше. Вот юнцов и ставили. – Вот тот кирпичный амбар вполне подойдет… Тащите.

Алексия вытащила из стопки конверт с виниловой пластинкой.