Мастер Полей, да… Вот бы кого отыскать. Пригласить, заманить на службу, заплатить со всей щедростью, а потом, как наладит работу Поля… Потом, как говорится, – возможны варианты. Однако же где такого Мастера найти? В здешних гнилых местах – большая проблема. Маар уж и так пробовал, и этак. И посылал по деревням глашатаев-биричей, бросал клич. И развешивал по южному берегу Ладоги дощечки с объявлениями – мол, требуется Мастер Полей. Совсем уж до смешного дошел, однако надо же было хоть что-то делать, не сидеть же сиднем до весны, сложа руки?

Посветив факелом, Властелин вновь заглянул в колодец, глянул на синее колыхающееся мерцанье. Вздохнул. Тихонько вышел обратно. Даже ничего не спросил у стражника. Так и что спрашивать-то? Ясно и так – нужен Мастер Полей.

Искоса взглянув на стройку, ладожский властелин вновь поднялся на башню – там ему лучше думалось, никто не отвлекал. Встал, опершись на парапет щупальцами-руками. Две левые. Две правые. Длинные. И столь же длинный глухой черный кафтан с капюшоном. Как ряса у монахов. Маар с детства любил черный цвет и ненавидел те лохмотья, что всегда предпочитали осмы. А после прожжения в Красном поле он и вовсе стал больше походить на человека. И речь стала куда более членораздельной и четкой, нежели прежде, и мысли в порядок пришли.

Внизу все так же невозмутимо нес свои воды Волхов. Гнулись по берегам голые кусты и деревья – вербы, рябины, ивы. Дальше начинался смешанный лес, тянувшийся далеко-далеко на восток, без конца и без края. Там же, недалеко, располагались зависимые от Властелина деревни. Охотничьи угодья. Пасеки. Поля. Все это зорко охраняли вооруженные лесовеки и крыланы, сообщая о каждом появившемся чужаке. Впрочем, кроме маркитантов у впадения реки в Ладогу, никакие чужаки в здешних местах не появлялись никогда. Да и маркитанты – те только с конца весны и до октября примерно. Пару-тройку ходок за сезон всего-то и делали. Так и что тут было покупать? Ну, мед, ну, рабы, а пуще того – рабыни, да лес. Эх… Отправиться бы в дальний поход на Капшу-реку да прижать тамошних жителей. Говорят, они ткачи искусные. Можно было бы неплохую торговлишку развернуть. Одежда – она всем нужна. Ах, Мастера бы, Мастера… Тогда никакие ткачи не надобны! Знай, в Синее поле жертвы кидай да получай взамен, что тебе надобно. Мастера бы. Мастера!

Много чего обещал Маар за Мастера. Даже хотя бы за сведения о таковом. Мол, живет там-то сям-то – в трех днях пути. Да хоть в десяти, в месяце… Нашли бы! Добрались бы! Да!

А поставщику информации за это – вкусную еду, красивейших женщин, теплую избу: все, что пожелает. Желали многие. Но часто обманывали, говорили, чего толком не знали. Кого пытались обмануть, жалкие глупые хомо?! Ладожский повелитель вранья не прощал, и это поняли очень быстро. Последний из непонятливых – Махитра-купец – нынче как раз и домучивался.

Вроде б и тепло было – будто в сентябре, и молодая трава вставала вдоль крепости зеленой стеною, а все же дни-то стояли короткие, ноябрьские. Часа в четыре дня уже закатывалось, садилось солнце, а затем наваливалась, наступала тьма, разгоняемая лишь огнем факелов да лучин, а при нужде – и лобовым прожектором «Рекса». Вечера тянулись долго, хоть и ложились спать по-деревенски рано. Все. Кроме самого Повелителя и его верных слуг. Хоть и говорят, что умному человеку в компании с самим собой не скучно, а все же осм придумывал себе развлечения – кого-то казнил или тайно проверял часовых – видел-то в темноте прекрасно. Иногда даже пробирался к дальним деревням, подходил к хижинам, подслушивал мысли тех, кто не спал.