И покатишься ты, милок, по инерции под телегу, где тебе, дохлому, самое и место, чтоб под ногами не путался…
Второй и третий оказались хитрее. Прыгнули не прямо на обоерукого воина, а маленько сместившись вправо и влево и при этом целя дубинами по оружным рукам сотника. Грамотно… Но больно уж на силу свою надеялись, рассчитывая с одного захода перебить локти хомо, а уж потом додавить как получится.
Но получилось никак. За долю мгновения до того, как дубины, утыканные обрезками арматуры, коснулись его тела, Еремей успел сделать быстрый скользящий шаг вперед и вернуть врагам то, что они собирались сделать с ним. А после, не сбавляя скорости хода, просто слегка повернуться и проскользнуть меж двумя нео, которые удивились сильно. Вдруг оказалось, что каждый из них дубину держит одной рукой. А вторая лишь держится за оружие, перерубленная в локтевом суставе.
По той причине у двоих теперь уже одноруких нео вышла заминка. Притормозили, соображая, что ж теперь делать. То ли продолжать дубину держать, то ли бросить ее и подержаться напоследок за отрубленную часть тела. Жалко же, жил-жил себе, каждый день этой рукой морду чесал и много где еще, а тут вот она. Вроде как своя, а вроде уже и нет.
В общем, пока они определялись, Еремей им по шеям клинками рубанул синхронно, будто большими ножницами. Ибо случается, что новоиспеченные инвалиды, осознав потерю, звереют страшно, и тогда с ними биться неуютно. Потому что, когда живому существу, покалеченному смертельно, все по барабану и терять нечего, оно страшнее троих целых воинов вместе взятых.
Головы Еремей не срубил, больно шеи у нео оказались толстыми. Но позвонки под клинками хрустнули. Не услышал за грохотом боя, ладонями через рукояти почувствовал. Значит, более эти двое неопасны. И смотреть, как упадут безвольные тела косматых, необязательно — видел уже такое за долгую жизнь, и не раз. Тем более что сейчас есть дела поважнее…
Еремей развернулся на каблуках — и вдруг осознал, что не успевает уйти от шипастого шара, стремительно летящего прямо в переносицу. Только мысль промелькнула: «Откуда обезьян боевой цеп раздобыл?..»
В лицо ударило… Но не смертоносным железом, а горячим воздухом. Словно ослепительная молния промелькнула перед глазами — и шар развалился в воздухе на две половинки, будто гнилое яблоко.
«Меч… Но почему так сверкает?»
Бывает такое — в минуту смертельной опасности время замедляется, и ты видишь все в деталях, четко и ясно. Вот и Еремей сумел рассмотреть, как клинок веста, рассекающий железо, при соприкосновении с цепом осветился неземным пламенем. Колдовство, что ль, какое? Но с этим потом. Главное — жив, остальное приложится.
— А ты неплохо рубишься, долговязый! — рыкнул Еремей, отметив, что, разрубив железяку, угрожающую его жизни, князь вестов противоходом рассек брюхо ее хозяину. Удар был несильный, ибо наносился из неудобного положения, снизу вверх. Но цель была достигнута. Теперь владелец боевого цепа улепетывал прочь, путаясь ногами в собственных кишках и пронзительными воплями, полными боли, деморализуя остальных нападающих.
— Взаимно, коротышка! — расхохотался вест. Наверно, такой звук мог бы издать цепной волкодав, живущий на подворье Еремея, если б вздумал посмеяться.
Толпа нео, поняв, что мечников не взять с наскока, тормознула и растеклась в стороны полукольцом.
— Спина к спине! — скомандовал Еремей, бросив быстрый взгляд назад.
Нормально. Полминуты осталось продержаться. Ребята работали как заведенные. Щиты уже почти все в пазах, вон на заранее сколоченную стойку Никитка пулемет уже установил и ленту заряжает…
Но иногда полминуты — это очень много.
Нео ринулись разом. Безумные глаза, оскаленные пасти, мохнатые лапы, занесенные для удара. |