Еремей прыгнул навстречу нападающим, уверенный, что вест сделает то же самое, — и, приземлившись, сразу же ушел в перекат. Вниз. Под ноги Новым, рубанув обоими мечами одновременно.

Одному обезьяну попал точно куда метил, по подколенному сухожилию. Второй успел увернуться, лапу задрал кверху, словно плохой танцор в трактире Бармы. Ну Еремей и саданул ловкому нео тяжелым навершием рукояти меча по волосатым колоколам, открывшимся под набедренной повязкой. Обезьян взвыл…

Но этот вой раздался уже за спиной сотника.

Прорвавшись сквозь шеренгу атакующих, Еремей вскочил на ноги. И понял, что его долговязый союзник попал в переделку. Вместо того чтоб попытаться прорваться, он остался на месте и сейчас отчаянно рубился с целой толпой мохнатых. Самого мечника Еремей не видел, лишь мелькнувший над мохнатыми затылками отблеск длинного клинка поймал взглядом.

— Держись, вест! — взревел сотник, рассекая ближайшую грязную спину двумя параллельными ударами мечей…

Потом было еще секунд пятнадцать, которых Еремей после не мог вспомнить, как ни силился. Может, потому, что чья-то дубина все же скользящим ударом заехала по шелому. А может, просто накрыло сотника, хотя до этого за всю жизнь ни разу не пришлось ему испытать боевой ярости жука-медведя. Как бы там ни было, но очнулся Еремей, лишь когда все было кончено. Да, от кремлевских стен неслась на них вторая волна мутантов, но сотник видел, как Данила приник к пулемету и послал первый веер невидимых стрел по штурмующим, а вторым хлестнул понизу. Значит, пора и нам убираться под защиту гуляй-города…

Вест уже стоял на одной из телег, скрестив руки на груди и глядя на поле битвы. Опытным глазом Еремей отметил — не просто так долговязый изображает из себя памятник. Морда бледная, а левая рука уж больно неловко в локте согнута. Небось перепало дубиной. Ну и ладно, пусть отдыхает, заслужил.

Вторая волна нео, голов в пятьдесят, разбилась о телеги гуляй-города словно кусок дерьма, брошенный в забор. Дружинники ударили разом. Синхронный бросок коротких сулиц, а после мечами в рыло тем, кто попытался перелезть через деревянные щиты. Любо-дорого глядеть, как работали. Даже не понадобилась помощь автоматчиков, изготовившихся к стрельбе на случай, ежели мохнатые прорвут оборону. Короче, обломались обезьяны с атакой, лишь одному, самому молодому дружиннику прилетело в лицо вражье копье. Но то доля воина. Главное, что остальные живы. И сейчас настало их время метать из диковинных скорострельных фузей огненные стрелы. А мечникам можно немного перевести дух, а после взяться за арбалеты. Чем меньше обезьян уйдет с залитой кровью Красной площади, тем лучше.

— Ты что ж, дурила, на месте стоял? — спросил сотник у веста, пряча окровавленные клинки в ножны. — Али не учили с толпой биться?

— Учили, — криво ухмыльнулся тот. — Но по-другому.

— Хреново учили, — буркнул Еремей. И добавил: — Ничо, поправим. Чего не умеешь — подскажем.

— Взаимно, — ощерился вест. И вдруг заорал, зычно, во всю глотку, перекрывая треск пулемета Данилы:

— Бей в череп!

Еремей проводил взглядом летящую над толпой обезьянов голову их вождя, кивнул и положил обратно подхваченный было заряженный арбалет. Без вожака нео не воюют. А значит, битва окончена…

Данила устало снял шлем и сплюнул под ноги вязкий комок. Воздух был насыщен красной пылью и черной копотью. Что-то горело в районе разрушенного Форта. В кровавых лужах тлели факелы, которыми нео поджигали обмотанные тряпками метательные копья. По всей Красной площади, насколько хватал взгляд, валялись сломанное оружие и изломанные, неподвижные тела.