Слава, стоявший на разведенных броневых листах головы био, закивал, одобряя решение командира.

– Принято, Палыч, – отозвался Припой и принялся разматывать кабель «болгарки», чтоб его хватило до короба. Кузя же замер, прижавшись ухом к люку, и сосредоточенно слушал, пытаясь понять, что происходит внутри контейнера.

– Эй-эй! – из-за кормы биоробота подал голос Серый. – Поосторожнее, мужики! А вдруг там нео? Или еще какая-нибудь зараза?

Серега дело говорил. Действительно, мало ли кого мог прихватить «Коллектор». Для него что человек, что нео, что какой-нибудь иной гад, вроде руконога, – все мясо. Точнее – топливо.

– Обождите, ребята! – Шестипал подошел к голове биоробота, подал ружье стоящему наверху Славе, сам схватился за манипулятор. – Я поднимаюсь к вам.

– Добро, командир! – ответил Припой, прикидывая, как можно сподручнее срезать замки короба.

Шестипал взобрался на головогрудь био, перебежал на брюхо. Вроде и невысоко было, но кладбище просматривалось от и до, лишь разросшийся березняк заслонял от взора Дубковский лес. Даже загадочное мерцание, что появилось над Москвой с неделю назад, было ясно различимо на фоне яркого летнего неба.

Он достал из поясной кобуры ПМ, снял с предохранителя, кивнул Припою.

– Кузя! А ну, в сторону! – прикрикнул на парнишку Слава. Кузя, ссутулившись, юркнул за спину Шестипала.

Снова завизжала пила, заполыхали искры. Шестипал ждал, попыхивая трубкой. Слава аккуратно пристроил противотанковое ружье на броню и приготовил «фомку». Серый тоже то и дело поглядывал вверх: как там дела у товарищей.

– Готово! – Припой выключил пилу, стянул с потного лица очки и высморкался. Слава подцепил «фомкой» одну створку люка, Кузя своим ломиком – вторую. Снова поднатужились, крякнули… и створки с протяжным скрипом разошлись.

Шестипал вскинул двумя руками пистолет, Слава замахнулся «фомкой», Припой поднял пилу, готовый включить ее и использовать вместо меча, если из короба на них внезапно выпрыгнет…

Никто не выпрыгнул. Стальная пещера короба была пуста, и лишь возле самого люка неподвижно лежало человеческое тело. Шестипал молча вложил пистолет в кобуру; лежащий показался стрелку маленьким, необычно хрупким. Вряд ли такой сможет доставить неприятности пяти дюжим парням. Подросток, что ли? По плечам лежащего разметались длинные русые волосы. В лучах солнца пряди сияли начищенной медью.

– Палыч, да это же баба! – заключил Слава, опуская «фомку».

– Вот те на… – на миг растерялся Шестипал. – Что с ней? Жива?

– А хрен ее… – Слава отложил инструмент, шагнул в короб и склонился над телом.

– Ых, какая! – выпалил, роняя слюну, Кузя. – Я нашел! Я нашел! – он с гордостью ударил себя ладонью в грудь.

– Да-да, ты услышал, – прогудел Припой. – Кузя, молодец. Кузя ушастый. Только слюни глотать не забывай.

– Кузя молофец! Ых, Кузя молофец! – подхватил дурачок, приплясывая на играющих под ногами стальных листах.

– Палыч, жива девка, – сообщил Слава, прощупав на шее пульс. – Без сознания только.

– Серега, у нас тут выживший, – обратился Шестипал к стоящему на стреме бойцу.

– Да понял уже, – отозвался тот. – Что делать будем?

– Что делать – что делать… доставим в гарнизон, само собой, – ответил Шестипал.