Возразить ему было нечего. До сегодняшнего дня я никогда не умирал, и сравнивать было не с чем.

— Пожалуй, я расскажу тебе еще одну историю, — сказал Сталк, стряхивая пепел с сигары. — Не знаю, интересно тебе оно или нет, но ведь это всяко лучше, чем молчать, изображая скорбь. Думаю, ты со мной согласишься.

Он для солидности откашлялся в кулак и начал:

— Где-то на юге есть остров, на котором живут шамы. Самих шамов мало кто встречал, но те, кто их видели, говорят, что уроды они еще те. Хуже нас, вормов. А уж вормы с виду бывают такие, что потом неделю будешь спать вздрагивая. Ну так вот. Лет эдак с тридцать назад на том острове заправляла шамья баба. Законы там издавала, распоряжалась как хотела. А у шамов какой закон? Как и у всех тут. Что плохо лежит, забрать, того, кто слабее, — сожрать. Ну так вот, к чему это я.

Попался к ним как-то в плен кремлевский дружинник. Здоровенный такой, видный хомо. Но против шамов здоровье не спасает. Они ж чужими мозгами вертят как хотят, любую картинку перед глазами нарисуют. Ну и нарисовали чего-то тому дружиннику, что он им в лапы сам дался. Повязали его, значит, и, поскольку жратвы на ужин хватало, оставили на завтрак. И спать завалились. А шамья баба-вожак на передок слаба была. Ну, и предстала перед дружинником писаной красавицей, они это хорошо умеют, мозги туманить. В общем, знатно они ночью покувыркались. Ну а поутру того дружинника съели.

Сталк вздохнул и щелчком отправил окурок в темноту.

— Грустная история, правда? Дальше еще грустнее. Баба та понесла, прикинь? Шамы же про то пронюхали. И про то, что у нее под сердцем не шам, а ублюдок, — тоже. У них нюх развит о-го-го, всё насквозь видят. Да и пуза не спрячешь особо. Короче, убить они решили ту бабу. Хоть шамий вожак может вертеть другими шамами как куклами, против всего общества ему не выстоять. То есть ей. Но она тоже не дура была, почуяла неладное — и убежала с острова.

Бежала долго, на север. Хотела следы запутать и из Москвы выбраться. Не получилось. Роды начались, задержаться пришлось. Родить-то родила и даже снова бежать пыталась, но почти возле МКАД настигли ее шамы. Поймали — и казнили страшно. Всадили меч ей в то самое место, расширили значит, а потом пустили в рану стальную сколопендру. Чтоб другим их бабам неповадно было с иноплеменниками путаться. Так вот. А ребеночка шамы не нашли. Шамиха его спрятать успела. А он едва родился, уже сильный был. Как котята слепые спасаются уползая, так он соплеменникам глаза отвел. В мамку, значит, способностями пошел — у шамов-то в вожди только самые сильные попадают…

— Сталк… на хрен мне… эти сказки? — прохрипел я.

— Это не сказки, — произнес Сталк. — Это правда. И то, что тебе сказал шаман дампов, тоже правда. У них в ловчих и дозорных септах всегда по семь воинов. Обычай у них такой, а обычаи они страшно уважают. Да только вечером я одного дампа из септа выманил и послал навстречу хомо, который шел на север. Хомо, значит, очень хорошо экипированный был. И очень опасный, у нас слухи быстро разносятся. Ну я и решил не рисковать. Посмотрел, какое у него в голове самое заветное желание, выманил дампа-арбалетчика и показал его тому хомо. Причем так, будто тот дамп — его жена. Как тебе комбинация? Ну а неполному септу дампов со стороны почудилось, что их товарищ соскочил с катушек. Дампов можно понять. Идет их арбалетчик рядом с хомо, разговаривает, руками машет. Ну они и пристрелили того арбалетчика на всякий случай, у них со своими разговор короткий: чуть что не так, или убивают, или скармливают своему Полю Смерти.

— Не верю… — прошептал я.

— А зря, — улыбнулся Сталк.