В отличие от него, Кирилл как раз предпочитал огнестрельное оружие. Он последовал примеру Захара и принялся стрелять в нео из пистоля.

Не знаю, как Кирилл, а десятник в одного вражину точно попал – сверху упало огромное уродливое тело и плюхнулось на землю в двух шагах от телеги.

Мастеровой Первак, который по-прежнему прятался под ее днищем, вскрикнул от неожиданности. А может, просто нам знак подал: мол, тут я, живой.

В отличие от Первака, второму мастеровому пришлось худо. В первые мгновения боя его накрыло здоровым куском бетона с торчащим арматурным прутом. Этим самым прутом мужика прошило насквозь, будто пикой, даже кольчуга не помогла. Хотя такой мощный удар и тяжелые латы не выдержат.

Третьему мастеровому, вернее пятнадцатилетнему подмастерью Глебу, перешибло ноги. Он лежал на земле почти в середине проулка и глухо стонал. Понятно, что встать без посторонней помощи парнишка уже не сможет. Даже отползти в укрытие не получится. Так и будет лежать под вражескими ударами, пока очередной кирпич или бревно не размозжит ему голову.

Я спешился, велел Сивке стоять на месте и ждать, крикнул товарищам:

– Прикройте меня! – а сам рванул через проулок к покалеченному подмастерью.

Нео на стенах увидели бегущую мишень, обрадованно взревели и усилили обстрел. Теперь они выцеливали именно меня.

Я бежал к Глебу зигзагом, лишь чудом увертываясь от падающих снарядов.

Удар! Брошенный неприятелем кусок проржавевшей балки плюхнулся прямо передо мной – я еле успел затормозить. И тут же был вынужден сделать огромный прыжок в сторону – арматурная заточка врезалась в землю в том месте, где я только что стоял.

Занятые охотой на меня, нео потеряли бдительность, превратившись в прекрасные мишени. И поплатились за это. Кирилл и Захар выстрелили почти одновременно, а спустя мгновение взвизгнул спущенной тетивой арбалет Стояна.

В яблочко!

Один из врагов перевесился кулем через пролом да так и остался висеть мертвой тушей. А другой рухнул вниз, чуть в стороне от меня. И хотя он продолжал шевелиться, пытаясь подняться, опасности этот нео уже не представлял. Горлом у него шла кровь, а судорожные движения лап больше походили на предсмертную агонию.

Благодаря огневой поддержке товарищей, я смог без помех добраться до Глеба.

При виде меня он коротко всхлипнул:

– Дан… Больно…

Его ноги были придавлены обломком бетонной плиты.

– Держись, Глеб…

Я попытался приподнять плиту. Тяжелая, зараза! Мне показалось, что мышцы вот-вот порвутся от усилий.

Рядом с нами ударил в землю кирпичный снаряд. Не долетел всего каких-то двух шагов – спасибо Стояну. Его арбалетный болт впился в плечо нео как раз во время замаха, и потому сила броска оказалась недостаточной. Мутант заревел от разочарования и быстро нырнул в укрытие, пытаясь вытащить засевший в теле железный «гвоздь».

Зато другой вражина проявил поистине обезьянью ловкость. Он метнул заточенный арматурный прут и спрятался прежде, чем наши стрелки успели открыть огонь. Тяжелая заточка ударилась в плиту. Чуть-чуть правее – и она пробила бы мне грудь. А так удар выбил плиту у меня из рук. Она упала на многострадальные ноги Глеба.

Он зашелся криком, простонал:

– Дан… уходи… Погибнем оба…

– Заткнись! – Я вновь схватился за плиту.

Медленно, нехотя, но она все-таки сдвинулась с места. Невероятным усилием мне удалось откинуть ее в сторону. Всё. Глеб свободен.

– Ничего, друг… Держись… – Я подхватил его на руки, перекинув через плечо, как мешок с репой, и рысцой бросился к ближайшей стене, бормоча первое, что приходило в голову, желая хоть чуть-чуть приободрить парнишку: – Все будет хорошо, вот увидишь… Лекари тебя подлатают… Поставят на ноги… Станешь с девчонками по воскресеньям отплясывать… Хочешь с девчонками-то? А?.