Впрочем, деревья и животные – это не самое страшное. С ними мы научились худо-бедно сосуществовать. Даже приспособили кое-что для своих нужд.

Гораздо страшнее разумные твари. Мутанты. Бывшие люди, изувеченные радиацией, кислотными дождями и неведомыми излучениями. Но таким тварям в Кремле не место. Вряд ли чужак из их числа.

– Кирюха, так кто он такой? Откуда взялся?

– Вроде как вест, – не сбавляя шага, ответил брат.

– Ого!

Помню, в школе был у нас курс послевоенной истории, и там среди прочего рассказывали про вестов.

Вестами назвали потомков всех иноземцев, которые оказались на территории Москвы во время Последней Войны. Вроде как эти чужаки укрылись в месте под названием Бункер. Там они сумели пережить кровавый кошмар военных действий и еще более страшный послевоенный период болезней, голода и разрухи.

Когда уровень радиации снизился, и люди смогли вылезать из убежищ без защитных костюмов, весты частенько пересекались с кремлевцами на узких улочках Москвы. Не всегда расходились мирно. Случалось, и воевали. Ведь весты – потомки не только жителей нейтральных государств, но и стран-захватчиков, тех самых, что двинули свои армии на нашу землю.

Но последняя такая стычка с вестами произошла лет пятьдесят назад. С тех пор их никто не видел. И вот теперь один из них появился вновь…

Мы с Кирюхой добрались до битком забитой народом площади. Кажется, тут собрались все обитатели крепости поголовно: и стар и млад. Еще бы! Такое событие!

Люди стояли плотно, толкая друг друга, привстав на цыпочки, пытаясь рассмотреть, что творится в центре площади.

– Богдан, надо протиснуться ближе, а то ни хрена не видать, – азартно шепнул мне Кирилл.

– Сейчас сделаем.

Я решительно двинулся вперед, раздвигая плечами толпу, словно рассекающий пласты земли плуг. Народ вокруг шумел, возмущался, но расступался. Мы ведь с Кирюхой парни не слабые. Как говорится, поперек себя шире. Впрочем, как и все дружинники. Мастеровые супротив нас похлипче будут. Вот и уступали дорогу люди, не желая связываться. Лишь одна молодуха проявила строптивость – раскорячилась передо мной, руки в боки уперла. Мол, не станешь же ты толкать женщину?

Я и не стал. По-простому ухватил ее за бока, поднял и переставил в сторону. Она завизжала и треснула меня по спине кулаком. Я улыбнулся. Вот и ладно. Стало быть, в расчете.

Мы протиснулись в первые ряды. Теперь стало видно и слышно все происходящее на площади. А посмотреть было на что. Вернее, на кого…

Кремлевский князь в окружении телохранителей величественно восседал в массивном кресле, которое разместили прямо на камнях мостовой. А перед ним стоял странный незнакомец. Не знаю как сказать… Весь какой-то непривычно светлый, что ли. Длинные, белесые, заплетенные в многочисленные косички волосы. Голубые льдистые глаза. Бледная, испещренная морщинами кожа. Морщины не от возраста – от непосильных забот. Видно, не щадила жизнь парня: молола-перемалывала, да зубы обломала.

Сомнений нет, этот самый вест – тертый калач. И воин явно не из последних, раз умудрился в одиночку в Кремль прийти. Хотя, может, он не один. Может, остальные за кремлевскими стенами остались.

Я испытал смешанные чувства. С одной стороны, вест – потомок наших врагов, тех самых захватчиков, что развязали кровавую бойню и превратили цветущий мир в могильный склеп. С другой стороны – стоящий перед князем чужак был воином – это чувствовалось сразу – и потому не мог не вызывать у меня уважения…

Мы с Кириллом пропустили начало разговора пришельца с князем и не понимали, о чем речь. А еще вызывало удивление, почему рядом с князем стоит какой-то семинарист. Пришлось расспросить окружающих.