Он смотрел на ключницу. Та опять повела плечами. Потом с ленцой произнесла:

– Да откуда ж мне знать, откуда он такой заявился?.. Ну, клык у него чей-то на шее висит. На человеческий непохож, уж больно крупный. А так…

– Видел я, что клык висит. Это вообще ни о чем, обычный амулет. Их кто ни попадя таскает, и люди, и муты. Какие еще есть мысли? Может, еще чего заметила?

– Ну, разве что… – Ключница наморщила лоб. – Есть у него на плече татуировка. Плохо видно из-за грязи, но птица, это точно – крылья у нее распахнутые.

– Так, может, это рукокрыл?

– Не-а. – Марфа отрицательно мотнула головой. – Там крылья такие… – Она пошевелила пальцами в воздухе. – В общем, птичьи крылья.

– А что за птица?

– Да не разобрала я, говорю же. Может, и куропатка какая… А давай у самого Тимохи спросим. Чего гадать?

– Вот этого – пока не надо! – Гермес повысил голос. – Не надо у него об этом спрашивать. Ты лучше того – своди его в прачечную, пусть чуток отмоется. Тогда и рисунок покажется. И найди ему одежку какую-нибудь, чтобы срам прикрыл.

– Все?

Старшина подумал.

– Вот еще что, пусть его накормят. Как следует накормят, чтобы силенок набрался.

– Ты уже придумал, что с ним делать? – небрежно спросила Марфа. – Здоровенный парень ведь. Может, в охранники его?

– В охранники неизвестно кого? Нет, Марфа, сначала его проверить надо.

– Ну, тебе виднее. Можно, конечно, и в рабы, но… – Как ни старалась ключница скрыть интерес, но по ее тону и поблескивающим глазам чувствовалось, что судьба молодого «красавца» ей не безразлична. – Мне кажется, такой мордоворот и нам бы пригодился. Он нео в одиночку завалит, если чего.

– Нео, говоришь? – Гермес потеребил кучерявую бородку. – Хм… Возникла у меня одна мыслишка…

– Какая?

– Скоро узнаешь. Пусть его моют, одевают и кормят. Потом приведешь ко мне. И без пригляда его не оставлять. Хотя…

– Что?

– Вряд ли он куда денется, пока его девка здесь раненая лежит…

Когда Тима снова привели к старшине, тот цокнул языком и сказал:

– Ну вот. Теперь, и вправду, на человека похож.

Тим и сам чувствовал, что с ним произошли некоторые изменения. Каким-то он новым стал, что ли… Это ощущение возникло после того, как его помыли в прачечной: сначала облили теплой водой из шланга, потом дали брусок из непонятного, скользившего в руках, вещества, и сказали, чтобы он мылился.

Тим не сразу сообразил, о чем идет речь. Но затем потер себя бруском по животу, увидел, как образуется пена, и обалдел… Поначалу он даже испугался, потому что решил, что с него слазит кожа. Но присутствующая при «экзекуции» Марфа засмеялась и объяснила, что это смывается грязь при помощи мыла. И теперь Тимоша будет, как новенький золотой червонец – хоть на зуб пробуй.

Зачем его надо пробовать на зуб, Тим не понял. Но то, что ключница обозвала его Тимошей, ему было приятно. Он уже начал привыкать к тому, что маркитанты коверкают его имя – то Тимофеем обзовут, то Тимохой, а вот теперь еще и Тимошей. Но «Тимоша» звучало очень даже ничего, в этом варианте не было ничего злого или пренебрежительного, даже наоборот…

Короче говоря, Тиму стало приятно.