— Какая разница? — хмыкнул Ратмир. — Все равно до рейда полдня осталось, через несколько часов каждая крысособака о нем знать будет. Да и кому сольют эти пентюхи из башни секретную информацию? Любишь ты, Данила, перестраховываться где надо и где не надо, — Ратмир рассмеялся. — Зато какая у Горына была рожа!
Данила улыбнулся. Рожа у Горына была действительно потешная, того и гляди лопнет от злости, что не его, первого силача дружины, в рейд посылают, а опять Ратмира с Данилой. Глядишь, ел бы парень поменьше каши, был бы маленько пошустрее — и сгодился б в разведроту. Бесспорно, мечники они с Таргатом знатные, особенно в паре. Однако в рейде порой не столько искусство боя требуется, сколько ловкость, быстрота и умение быстро принимать верные решения.
— Ну, я в казармы, — спрятав зевок в кулак, сказал Ратмир. — А ты?
— А я в Храм зайду — и потом вслед за тобой на боковую.
— Давай-давай, — сказал десятник с легкой иронией в голосе. Он принадлежал к числу воинов, молящихся Перуну, богу войны и оружия, часть силы которого живет в личном мече каждого настоящего воина. Но Говорящих с Мечами было немного, большинство все-таки исповедовали веру предков, благо пощадили храмы бомбы и ракеты Последней Войны. И хотя в первые годы после бомбардировки Кремль был перенаселен, ни у кого не возникло мысли снести храмы или переоборудовать их под жилье. Это сейчас места стало больше, а людей меньше. Хотя все равно тесно, каждый квадратный метр на счету…
При одном из храмов был Госпиталь. При другом — Дом Мудрых, в котором жили старики, оставшиеся без потомков, — молодые часто гибли в стычках с тварями, кишащими по ту сторону стены, и потому Дом Мудрых никогда не пустовал. При третьем, самом величественном, — Храм, где уже который век совершали церковные обряды Хранители Веры. При четвертом работала Семинария, где обучались будущие священники-воины. Пятый был закрыт для посторонних — в нем хранились Реликвии Предков и лишь избранные имели право переступать его порог…
А при шестом храме была Школа для детишек, еще не вошедших в возраст, когда человек или общество решает, кем ему стать — Воином или Гражданским, работающим на благо Кремля. Конечно, мнение молодых людей учитывалось, но случалось, что Гражданскими становились против воли, — слишком многие хотели быть Воинами, носить блестящие доспехи и посвятить свою жизнь уничтожению нечисти, кишащей по ту сторону стен. Но порой рабочие руки были важнее. К тому же далеко не каждый годился в Воины…
Весь комплекс из шести строений часто называли одним словом — Храм. И неважно, куда шел человек, в Госпиталь со своей бедой или в Дом Мудрых, проведать отца погибшего друга. Для всех человек шел в Храм — остальное было неважно…
Данила подошел к окованной железом массивной двери и прислушался. Ага, отец Филарет читает детишкам лекцию по устройству мира. Что ж, мешать не хочется, но и стоять под дверью тоже не с руки.
Разведчик тихонько приоткрыл дверь и проскользнул в образовавшуюся щель, не звякнув ни единым кольцом брони. Порой и не замечаешь навыков, приобретенных за долгие годы тренировок. И недоумеваешь — чему это Гражданские удивляются, всё ж так естественно. Какое здесь искусство, так, ерунда, каждый сможет при желании…
У старой, истертой мелом и тряпками доски стоял пацаненок лет десяти. Остальные мальцы сидели за партами, сколоченными из досок и крашенными камуфляжной зеленой армейской краской. За многие годы краска потерлась, облупилась. Перекрасить бы — а нечем…
За партами тихонько сидела ребятня числом примерно с пару дюжин. Смирно сидели, такое только на экзамене бывает, что мальцы не возятся украдкой, чтоб учитель не видел. |